Игорь Зотиков - Я искал не птицу киви

Буровой снаряд — предмет особой нашей гордости — представлял собой трехметровую трубу из нержавеющей стали, которая, собственно, и проникала в лёд. В нижней её части помещалась электронагревательная спираль, она протаивала во льду кольцевое отверстие, так, что в середине оказывался нетронутым столбик льда диаметром восемь сантиметров — керн. Под действием собственного веса труба погружалась в лёд, и керн входил внутрь неё. Когда керн заполнял трубу, мы включали лебёдку, поднимали снаряд на поверхность и извлекали из него керн. Перед тем как опустить снаряд в скважину, его заправляли смесью спирта с водой. При бурении керн входил в трубу и вытеснял из неё смесь в скважину. Это-то и спасало нас от главной опасности — замерзания талой воды.

Юра и Виктор сноровисто установили в нашей палатке пустые бочки под спиртовой раствор, сколотили деревянный лоток для будущего керна. 1 декабря 1978 года торжественно был включён ток, и при всём народе труба стала медленно погружаться в снег.

Первые метров тридцать снаряд шёл через снег и фирн, керн был насквозь пропитан спиртом. Глубже пошёл лёд, и у нас появилась приятная забота — осматривать, описывать и упаковывать керн. Неожиданно труба бура стала продвигаться с трудом. Это значило, что диаметр скважины почему-то уменьшился. Пришлось увеличить концентрацию подаваемого на дно скважины раствора спирта, но нас ожидали новые неприятности. За ночь, когда бурение было приостановлено, в скважине образовались кристаллы льда, и спирто-водная смесь в ней стала походить на манную кашу, сначала очень жидкую, а потом все более густую. Наконец эта каша стала такой густой, что однажды утром нам потребовалось почти два часа, чтобы бур, включённый на полную мощность, прошёл до дна скважины. Решили дальше не искушать судьбу и бурить без перерывов на ночь до конца.

Руководителем дневной бригады стал Юра Райковский, в помощь ему Джон Клаух выделил двух американцев — огромного бородатого Имантса Вирчнекса и черноглазую девушку Мэгги Вольф.

Конечно, певунья Мэгги не могла сравниться в физической силе с мужчинами, но она внесла в наш «футбольный зал» тот уют, который умеют создавать только женщины.

Ночной сменой взялся руководить Виктор Загороднов. У него тоже был помощник — студент четвёртого курса медицинского факультета из Монреаля канадец Улдис Аудер. Его Джон нанял на «Джей-Найн» в качестве лаборанта, так как он при необходимости мог оказать первую помощь и не требовал таких денег, как настоящий врач. Вторым же помощником был Билл Рейдан — молодой профессиональный менеджер. Он работал в Проекте как организатор доставки грузов в «Джей-Найн» и должен был взять на себя заботу об эвакуации станции по окончании сезона. К нам его Джон приставил для того, чтобы Билл научился тонкостям работы «русским буром»

Несмотря на такое, казалось бы, большое число людей, занятых в бурении, к концу двенадцатичасовой вахты все буквально валились с ног. Юра и Виктор колдовали над бочками со спиртом и водой, подбирая нужную концентрацию, стояли за рычагами, поднимали и спускали бур и делали ещё многое другое, что должно было обеспечить бурение. Но главное, я умолял всех не спускать глаз с электрических лампочек, которые были практически не видны в залитой солнцем палатке. Эти лампочки, дублированные звуковым сигналом и стрелками ампер— и вольтметров, должны были погаснуть, если вдруг прекратится подача электроэнергии или перегорит бур. В этом случае надо было немедленно поднять бур хотя бы на полметра от дна скважины, чтобы он попал в спирто-водный раствор и тем самым был спасён от вмерзания.

Итак, оператор всматривался в лампочки, натянутый трос и неподвижные стрелки приборов, а я с буровыми помощниками раскладывал на стеллаже, измерял и описывал керн, вырезал из него необходимые образцы для анализов. После этого мы упаковывали его в пластик и укладывали в двухметровые цилиндрические пеналы из толстого, оклеенного сверху серебристой фольгой картона, а пеналы эти помещали в большие плоские фанерные ящики по пять штук, засыпая все пустоты снегом, заколачивали ящики и складывали их в автомобильный рефрижератор, который американцы, не доверяя антарктическому холоду, завезли в лагерь «Джей-Найн».

Мы прошли немногим более половины толщи ледника, когда выяснилось, что спирта хватит ещё лишь на шестьдесят метров. Мы сообщили об этом в Вашингтон, в Национальный научный фонд. Наши помощники, да и мы приуныли, но вдруг из Вашингтона пришла телеграмма: «Игорь, бури не останавливаясь, мы все здесь болеем за тебя…» И все поняли, что теперь уже очень большие начальники заняты поисками недостающего спирта.

И вот, когда спирта оставалось ещё на несколько часов бурения, из Мак-Мёрдо — как всегда, ночью — прилетел четырехмоторный самолёт. На борту у него был срочный груз, две двухсотлитровые бочки чистейшего спирта. Так день и ночь, без остановок, мы бурили вплоть до 13 декабря. Керн всё время шёл почти одинаковый — однообразный, пористый, без каких-либо прослоек, явно ледникового происхождения.

13 декабря меня разбудили в 5 утра. Случилось короткое замыкание. Бур удалось вовремя поднять. «Сейчас уже вытаскиваем», — сообщил Имантс и ушёл обратно в «футбольный зал». Вскакиваю, бегу к буру. «Короткое замыкание могло быть из-за того, что бур достиг солёного льда», — думал я по пути к нашей палатке.

На стеллаже для кернов лежал ещё мокрый, покрытый коркой льда «раненый» бур, с ним уже возился Витя, отсоединял провода, искал причину аварии. Рядом лежал кусочек какого-то странного, жухлого, как бы губчатого керна, грязного от сгоревшей изоляции.

Попробовали на вкус кусочек керна — солёный! Море уже было рядом. Достали новый, запасной бур, тщательно заизолировали все сомнительные места, заполнили спиртом и опустили вниз. И снова сюрприз. Если час назад бур при спуске шлёпался о поверхность жидкости в скважине на глубине 65 метров, то в этот раз он ударился о воду на глубине 42 метра. Это значило, что в скважину начала поступать морская вода. Уровень жидкости поднимался до тех пор, пока не установилось гидростатическое равновесие.

Следующий подъем снаряда принёс на поверхность лёд совершенно иного вида. Он был серый, солоноватый, пронизанный вертикальными полостями, заполненными рассолом. Это могло означать только одно: этот лёд образовался в результате намерзания морской воды снизу ледника! Такой же лёд был извлечён и при следующих подъёмах снаряда.

Весть о том, что мы достигли слоя намёрзшего снизу льда, сразу облетела лагерь. Было около 11 утра. Виктор спал после ночной смены, а Юра осторожно потравливал трос, давая буру возможность двигаться вниз. Мы проходили четыреста шестнадцатый метр. По нашим подсчётам, оставалось ещё несколько метров. Вдруг Юрий испуганно взглянул на меня: