Алена Рудницкая - Япония

Кланы якудза имеют репутацию «меньшего из зол», поэтому согласно кодексу, если гангстер причинил вред простому населению, он обязан возместить ущерб, а также понести наказание. Потерявшему лицо, решившему покинуть группировку или оступившемуся якудза совершают обряд «юбицумэ». В полном молчании с помощью короткого кинжала «танто» и специального молоточка ему отрубают фалангу пальца, чаще всего левого мизинца, которую потом в качестве символа искупления проступка преподносят оябуну. Чтобы не выдавать свою принадлежность к какому-либо клану, многие провинившиеся носят на пальцах протезы.

Удивительно, но кодекс мафии якудза во многом напоминает самурайский кодекс бусидо. Настоящий якудза должен стойко переносить боль, пытки и лишения, сохранять верность клану и оябуну, быть готовым пожертвовать собой в интересах семьи, не претендовать на чужую женщину, категорически запрещено предавать братьев, воровать у своих, употреблять наркотики, хорошо владеть жаргоном и языком татуировок. Последние запрещено открыто демонстрировать на публике и посторонний сможет полюбоваться ими лишь в двух случаях. В рёканах во время омовений и на религиозных празднованиях «Сандзямацури», крупнейшем синтоистском празднике в Токио, в честь Дня трех святынь.

Помимо прочего прячут татуировки, каждая из которых имеет свое определенное значение. В современном обществе татуировки воспринимаются как тесная связь с мафией, а власти до сих пор крайне негативно к ним относятся. Во многие общественные места, такие как бассейны, бани или пляжи, нельзя приходить с тагу, поэтому при сильном желании сделать себе это украшение тела японцы стараются не задействовать видные места и уж тем более не демонстрируют их на людях.

В древние времена тагу наносились с помощью специальной бамбуковой палочки «тебори». Процесс мог занимать более сотни часов, частично из-за сложности рисунка, а также являлся своего вида тестом на силу. Бывают объемные крупные тату-рукава или же целый тату-костюм, когда практически все тело, кроме головы, кистей и ступней покрыто одной сплошной татуировкой. Как и многие другие процессы, обучение тату-мастера было долгим и сложным, и в первую очередь он должен был научиться терпению. А к самой работе приступал лишь спустя несколько лет после начала учебы.

Первые упоминания о татуировках относятся еще к VIII веку, и в Кодзики описывается два типа. Первый являлся знаком высокого социального статуса, а второй являлся знаком преступника. В XVIII веке практика отрезания ушей и носа полностью уступила место татуированию. На руке преступника делалась татуировка черного кольца, их количество равнялось количеству совершенных преступлений, а на лбу делали тату иероглифа, обозначавшего преступления. Подобная практика наказания потом применялась на протяжении ста пятидесяти лет. С приходом новых техник набивания татуировок и разнообразия цветов их начинают делать низшие слои населения и изгои. Обычно первая татуировка означала выход из-под опеки семьи, ведь пока человек живет в доме родителей, считается, что его тело принадлежит им, и без их согласия портить его нельзя. Среди якудза, нанесение татуировки символизировало уход от «нормального» общества и вступление в закрытую группу. Он уже не мог жениться на девушке из хорошей семьи или устроиться на работу в организацию, которая не подвластна якудза.

А вот идея полностью забивать все тело пришла от одежды самураев «дзимбаори», своеобразного кителя без рукавов, на спине которого самураи любили делать узоры, чаще всего на героическую тематику. Это могли быть боги-защитники или драконы.

Сами якудза не выбирают сюжет для своих татуировок, они назначают за заслуги и поступки. Татуировки набиваются на протяжении всей жизни, а по рисункам и сюжетам можно прочитать почти всю биографию. Смысловой нагрузки не несут разве что волны и цветы, в основном они призваны заполнять пустые пространства для эстетики. До сих пор многие тату-мастера держат свои имена в секрете, состоят при группировках и стараются меньше находиться в обществе, потому что они хорошо знакомы со всеми секретами и символикой татуировок якудза. Несмотря на развитие тату-индустрии по всему миру, гангстеры до сих пор предпочитают использовать технику «ирезуми», при которой чернила вручную вводят под кожу. Эта процедура крайне болезненна, но таким образом они традиционно проверяют стойкость духа.

Если вам посчастливится встретить якудза в одном из рёканов, обязательно тайком рассмотрите его спину, потому что изображенный сюжет на ней очень многое вам скажет о его статусе. Например, Кинтаро, силач, борющийся с огромным карпом или морским драконом, означает отвагу и физическую силу. Его набивают мастерам ближнего рукопашного боя. Воин с шестом Кюмонрю Шишин украшает тело прирожденного якудза и очень опасного бойца. А вот наличие Тёу Дзюна, мужчины с ножом в зубах, символично, ведь его носитель – мастер по обращению с холодным оружием. Обходите стороной людей с татуировкой самурая Акугэнта, говорят, что их набивают свирепым и бесстрашным членам клана. Члены групп быстрого реагирования, чья задача находится на расстоянии одного телефонного звонка, носят пожарного Хикэши. А вот тигров Тора и драконов Рю, являющихся символами власти, обычно носят авторитеты или лидеры группировок.

И помните, как бы мало вы ни походили на японца и как бы ни был далек сюжет вашей яркой красивой татуировки от японских символов якудза, полностью забитый «рукав» на подсознательном уровне вызовет у рядового японца массу подозрений. Предпочтительно в таких случаях носить рубашки с длинным рукавом, а небольшие тату заклеивать пластырем.

Теперь я не очень люблю вашего президента, – как-то сказал мне Хикару, важно насупившись.

– Почему? – я очень удивилась, потому что за неимением своего японского президента, как и армии, мальчик очень уважал российского.

– Император и премьер-министр не считаются, это совсем другое дело – говорил он мне.

– Он не хочет возвращать Японии Курильские острова!

Мы очень редко разговаривали на тему политики, так же как и религии. Очень спорно и очень двояко. Но, видимо, посмотрев последние новости, Хикару нужно было высказаться.

– Они ваши стали всего лишь после Второй мировой войны.

– Ну хорошо, – мягко заметила я, – а кто там сейчас живет?

– Русские.

– А вот если вы острова обратно получите, кто там будет жить?

– Ну, мы же не выгоним их, значит, русские.