Дейв Метц - Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой

Наступает вечер. Завывания ветра не прекращаются. Деревья и палатка очень сильно раскачиваются. В такой ветер собираться в путь опасно. Не думаю, что смогу уйти отсюда, если погода не изменится. Ураган может продолжаться несколько дней, а мне нужно прибыть в Амблер до таяния льда. Если я опоздаю, то придется идти не по реке, а по берегу, что значительно увеличит путь. Все это очень неприятно. Готовлю на обед суп из колбасы и чечевицы. Варю его на несколько минут дольше, чем нужно, чтобы избавиться от подгоревших иголок, прилипших ко дну кастрюли. Возможно, они попали сюда вместе со снегом, упав при очередном порыве ветра. Их тут же присыпал свежий слой снега, поэтому я их и не заметил.

Сейчас утро. Ледяной ветер по-прежнему не прекращается. Он берет свое начало в горах с северной стороны реки Кобук и доходит до самого Кобук-Валли. Никаких признаков того, что ветер скоро прекратится, нет, но я все-таки решаю начать сборы. Чуть раньше я слышал белку. Говорят, это хорошая примета, которая свидетельствует об улучшении погоды. Но белка убежала. Ветер здесь более холодный и дует намного сильнее, чем на побережье у бухты Хотем. Температура воздуха, должно быть, около 0 °F, а скорость ветра — 30 миль в час. Вообще сам по себе мороз не страшен, но ветер, даже самый слабый, делает путь еще более трудным и опасным. Пальцы рук и ног можно отморозить буквально за несколько секунд.

Через некоторое время я выхожу из палатки и пробую начать собираться. Снимаю с санок покрывало и аккуратно вычищаю снег. Отцепляю алюминиевые дуги от пояса. Затем наклоняю санки таким образом, чтобы было удобно сразу же съезжать к реке, разворачиваю их и начинаю грузить. Уже через десять минут чувствую, что продрог до костей. Бросаю свое занятие и возвращаюсь в палатку. Некоторое время пальцы очень сильно болят. Сегодня все-таки слишком холодно, чтобы трогаться в путь. Лучше я проведу остаток дня в размышлениях. Кроме того, мне нужно время, чтобы набраться сил и приготовить побольше еды. Вынужденная двухдневная остановка заставила меня лишний раз подумать о людях, которых мне не хватает. Я беспокоюсь за Джулию. Сможет ли она дождаться моего возвращения? Иногда я звоню ей по мобильному, но это довольно дорого, и мы все равно не можем нормально поговорить. Обычно я слишком устаю, чтобы скучать, да и времени, как правило, у меня нет. Сейчас совсем другое дело. Наверное, Джулия тоже думает обо мне, о том, чем я занимаюсь изо дня в день.

Еще я вспоминаю Джонни, особенно тот день, когда он умер. Мог ли я что-то сделать, чтобы спасти его? Вряд ли. Стараюсь по возможности не думать о его смерти — для меня это слишком тяжело. Вспоминаю, как во время нашего путешествия по Аляске Джонни поймал дикобраза. Вся его пасть была в колючках. Сначала я пытался вытащить их, но Джонни не позволял мне даже притронуться к ним. Приходилось ждать, пока он уснет. Тогда я тихонько закрывал его закрытые глаза большим пальцем и одним быстрым резким движением выдергивал колючку. Он тут же открывал глаза и поднимал голову, в полном недоумении, что же сейчас произошло. Он вряд ли понимал, что причиняло ему боль и заставляло проснуться. Минуту спустя он снова засыпал, и я выдергивал еще одну. Таким образом за одну ночь я вынимал по четыре колючки. После он становился слишком беспокойным, и продолжать я не мог. Чтобы вытащить все колючки, понадобилось четыре ночи. Но если Джонни просыпался, он набрасывался на меня со всей силы так, что мало мне не казалось.

Затем мои мысли вновь устремляются к Джулии. Интересно, что она сейчас делает: участвует в соревнованиях по гребле, катается на велосипеде или как всегда много работает. Больше всего меня волнует вопрос, будет ли она со мной, когда я вернусь. Конечно, сейчас я ничего не могу поделать. Думаю, для нас обоих это проверка чувств. Джулия понимала, как я мечтал об этом путешествии, и это еще один стимул выдержать уготованные мне суровые испытания до конца. Благодаря ее поддержке я чувствую себя непобедимым и смотрю в будущее с оптимизмом. Вспоминаю ее улыбку, заразительный смех, то, как она понимает меня с полуслова, разбирает мое бормотание. Я скучаю по тому необъяснимому чувству, которое вселяет в меня одно ее присутствие, — чувству удовлетворенности. Почему я рискую одним, чтобы получить другое? Может, потому что я жадный и всегда хочу большего? Наверное, мы все такие. Может быть, желание получить все сразу относится к числу базовых человеческих желаний? Может быть, удовлетворение наступает не сразу? Наверное ему нужно учиться. Наверное, те, кто родился поблизости от дикой природы не сталкиваются с подобной проблемой, ведь с детства они не видят ничего другого. Может, местная атмосфера вселяет в них это особое спокойствие? А может все люди появляются такими спокойными на свет? Думаю, последний вариант верен. Однако наша бурная жизнь приводит к тому, что мы становимся более активными, деятельными. О себе же, о своей душе мы забываем. Общение с природой помогает нам познать самих себя.

Я начинаю нервничать из-за слишком большой задержки. Оставаться здесь дольше мне совсем не хочется. Я устал сидеть здесь один, словно запертый в клетке. С другой стороны, мне страшно продолжать путешествовать, когда температура опустилась до опасной отметки и когда непонятно, что ожидает меня впереди. Больше всего пугает неизвестность. Чем больше времени я проведу здесь, тем труднее будет продолжить путь. Временами желание идти дальше становится всеобъемлющим. Оно пересиливает мое намерение остаться. Думаю, это тоже свойственно человеческой натуре. Наверное, это чувство берет начало еще с тех времен, когда люди вели кочевой образ жизни — это было около миллиона лет назад. А в одиночестве оно усиливается. Я начинаю думать, что хочу идти вперед только ради встречи с другими людьми, ради возможности общения с ними. Я абсолютно уверен, что не захочу возвращаться, буду идти только вперед, даже если придется провести здесь еще две недели. Очень хочу наконец преодолеть эти неровные горы и путешествовать дальше, но при этом знаю, что лучше подождать, пока погода улучшится. Лучше перетерпеть и не совершать опрометчивых поступков.

Днем немного потеплело. Я смазываю лыжи и санки, чтобы они лучше скользили, когда мы вернемся на реку. На это уходит довольно много воска. Кроме того, с помощью специального материала длиной около четырех дюймов я убираю все зазубрины. Когда вокруг ни души, тратить слишком много энергии и пищи нельзя: это путь навстречу голодной смерти.

Я просыпаюсь около восьми часов, чтобы к часу уже быть в пути. Сборы в такой холод — процесс долгий и мучительный. Белка снова издает пронзительный крик. Я различаю крики двух белок, значит, погода сегодня точно наладится. Дует слабый ветерок, совсем не такой, как вчера. Теперь я буду идти каждый день без остановок, пока не дойду до Амблера. Когда стоят такие холода, обычно я иду два дня, а на третий отдыхаю. На то, чтобы разобрать вещи, требуется очень много времени. Порой на это уходит полдня. Четыре часа я занимаюсь снаряжением и четыре часа иду. Вот так проходит мой восьмичасовой рабочий день. Если же у меня день отдыха, то после полудня я могу позволить себе немного полениться, а потом приступаю к сборам, чтобы завтра утром не тратить много времени. Чем быстрее я соберусь, тем быстрее тронусь в путь.