Владимир Мезенцев - И вечный поиск… [Книга о вечной жажде открытий, о поисках и находках, о путешествиях в прошедшее и будущее]

Перед Великой Отечественной войной группа советских вулканологов совершила смелое путешествие в кратер Ключевской сопки. Поднявшись на вершину вулкана, они увидели огромную впадину кратера; в узком жерле на дне его ежеминутно происходили взрывы. Вечерний мрак царил в кратере. Грохот и гул потрясали весь кратер.

Смельчаки стали спускаться в кратер. Ледяные глыбы, громоздясь друг на друга, создали невысокий уступ. Затем шел пологий спуск, покрытый рыхлым пеплом. Ноги погружались в него по колено. Осторожно, нащупывая каждый шаг, продвигались к грохотавшему жерлу. От сернистого газа и хлористого водорода щекотало в носу и першило в горле. Подойти к самому жерлу было невозможно…

Ключевская сопка почти непрерывно выбрасывает из своих кратеров пепел и газы, время от времени по склонам течет раскаленная лава. Примерно каждые восемь — десять лет происходит одно сильное извержение.

В ноябре 1964 года громогласно заявил о себе другой камчатский вулкан — Шевелуч. Вот что рассказал корреспондент «Известий» Е. Сидорцев: «Извержение Шевелуча не было для вулканологов неожиданностью. Еще в апреле, когда вулкан только что проснулся от многолетней спячки, кандидат геолого-минералогических наук П. Токарев предсказывал: в ноябре Шевелуч взорвется.

Сейсмографы Ключевской вулканологической станции, установленные в восьмиметровой шахте на языке застывшего лавового потока, чутко прислушивались к дыханию Земли. Стоило какому-нибудь вулкану пошевелиться, как электрический зайчик тут же вырисовывал на фотобумаге острый пик. От вулканов спокойной жизни не жди! То Ключевская заставит бедного электрозайца бежать вприпрыжку, то Безымянный…

В ту ночь Шевелуч вел себя неспокойно. Казалось, трехкилометрового великана охватил озноб, и он трясся, как в лихорадке. В половине шестого вулкан заговорил. Громовые раскаты раскололи небо, накалив его докрасна. Потом малиновые краски поблекли, и над вулканом заиграли молнии. Это было грозное и захватывающее зрелище. Гигантское пепловое облако, заброшенное в поднебесье на двенадцать километров, казалось неисчерпаемым резервуаром электричества. Оно расплескивало его безудержно, как будто старалось облегчить свой свинцовый вес.

Вместе с группой ученых Института вулканологии мы прибыли в Ключи на следующий день после извержения. Отсюда экспедиция под руководством кандидата геолого-минералогических наук Игоря Ивановича Гущенко на вертолете должна была высадиться на Шевелуч в район извержения.

Распластав свое израненное взрывами тело поперек полуострова, вулкан тяжело и часто дышал, выбрасывая в разлитую над ним синеву густые кудри белого дыма. В стереотрубу с вулканостанции можно было хорошо наблюдать и захлебывающийся дымом кратер, и змеящиеся струйки пара на огромном сером блине грязевого потока. В нескольких километрах от кратера на потоке виднелись бомбы — камни, выброшенные из жерла вулкана.

В хлопотах у вулканологов прошел день. Упаковывали приборы, закупали продукты. На вулкане, где нет ни деревца, ни кустика, а мороз под сорок, людям придется работать три-четыре недели, и потому ключевские жестянщики в срочном порядке мастерили походные печки. Сбились с ног вулканологи в поисках собачьих упряжек: все охотники ушли в тайгу. Наконец и собаки готовы к полету на вулкан. Увы, вертолетам приходится ждать погоды, а ученым — заниматься анализом пепла, доставленного в Ключи из Усть-Камчатска. Там вулкан щедро удобрил землю, покрыв ее пятисантиметровым пепельным слоем.

Не в силах больше сопротивляться ветру, пепловая туча нехотя рассталась с Шевелучем и поползла к Усть-Камчатску. По пути она гасила недавно занявшийся день и оставляла на снегу черную ленту пыли шириной в четыре километра. Вскоре, пропылив более ста километров, она была в Усть-Камчатске. Районный центр погрузился во мрак. Люди шли на ощупь. А тут еще молнии! Если в Ключах они сверкали над вулканом, то здесь огненные змеи бесновались, казалось, перед самыми глазами.

Отбушевала гроза в Усть-Камчатске, и ветер поволок змеиное облако дальше — на Командоры. Через несколько часов на „самых дальних наших островах“ средь бела дня наступила ночь.

На следующий день мы все-таки облетели вулкан на вертолете. Это помогло дорисовать картину извержения. По предварительным и, разумеется, неточным подсчетам, Шевелуч выбросил в воздух 1–2 кубических километра пепла, лавы, грунта. Чтобы выполнить эту работу, потребовалось бы энергии двадцати средних атомных бомб, взорванных одновременно. Взрыв произошел в шестистах метрах от вершины. Кратер неглубок, но диаметр его не знает себе равных на Камчатке — около полутора километров.

Погода так и не позволила ученым исследовать вулкан с вертолета. И первый отряд ушел к вулкану пешком. Это семьдесят километров бездорожья, снег по пояс и десятки ручейков и речушек. Излившийся из кратера раскаленный грязевой поток растопил снег на сто километров окрест…

На расстоянии десяти километров от кратера перепад давления во время первого взрыва достигал пол-атмосферы. Если бы человек случайно оказался в этой зоне, он лишился бы барабанных перепонок».

Так сосуществуют вулканы и люди, их изучающие.

Мир вулканов очень разнообразный и во многом загадочный. В Центральной Америке, у берегов Сальвадора, есть вулкан Ицалко. Каждые восемь минут из его глубин слышится рокот и над кратером поднимается столб дыма высотой примерно в триста метров. Такое постоянство стихии наблюдается более двухсот лет. Для моряков этот вулкан служит маяком: в темные ночи извержения Ицалко видны за сотни километров.

На Гавайских островах, в Тихом океане, находятся два очень интересных вулкана — Мауна-Лоа и Килауэа. Кратер Килауэа представляет собой большую овальную впадину, на дне которой находится озеро расплавленной лавы. «Перед нами одно из замечательнейших на Земле явлений, — писал академик А. П. Павлов. — Мы видим свинцово-серую полужидкую массу. Во многих местах она как бы кипит и кажется красною, как расплавленный сургуч. Временами в разных местах озера кипение усиливается, брызги лавы начинают подбрасываться все выше и чаще, шум усиливается, наконец, взвивается настоящий лавовый фонтан. Серая поверхность озера — это тонкая корка застывшей лавы, а находящаяся под нею лава очень жидкая.

Завораживающая картина открывается ночью. На поверхность лавового озера как бы наброшена подвижная сеть из ярко светящихся зигзагообразных трещин, разделяющих отдельные участки застывшей лавы, — сеть молний, но не вспыхивающих моментально, а медленно изменяющих свою форму и расположение. Во многих местах из трещин выбрасываются яркие искры, так что вся поверхность как бы искрится. И на этом фоне время от времени выбрасываются ослепительно светлые лавовые фонтаны. Шум их напоминает шум морского прибоя».