Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Однако где и как проверить эти выводы? На Марсе?

А почему бы для начала не на Земле?

Обсерватория возле Алма-Аты снарядила несколько экспедиций. Сам Тихов надел походный рюкзак и отправился в предгорья Ала-Тау. Часть его помощников уехала в сибирскую тундру, где температурные условия жизни растений приближаются к тем, какие должны быть на экваторе Марса.

Из Сибири пришло первое важное сообщение: блестящие листочки карликовой березы и другие растения тундры даже в теплом июле не дают полосы поглощения хлорофилла.

Как раз в это время сам Тихов установил, что спектр голубоватой канадской ели, растущей в окрестностях Алма-Аты, почти не отличается от спектра марсианских морей. Наконец, экспедиция, поднявшись на хребты повыше, нашла там немало наших земных растений самых что ни на есть марсианских оттенков — голубоватого, синевато-лилового, лиловато-фиолетового. И главной полосы поглощения хлорофилла у части высокогорных растений либо вовсе не было, либо она была едва заметной.

В эти дни открытий родились новые науки — астрономическая ботаника, астрономическая биология. В Алма-Ате под руководством Гавриила Адриановича Тихова было создано первое на Земле научное учреждение, изучающее земные растения для того, чтобы помочь постижению природы соседней планеты.

И быть может, к тому времени, когда первый межпланетный корабль покинет Землю и помчится к Марсу, в руках астронавтов уже будет ботаническая карта марсианской поверхности.

…Лет через двадцать, а может, через сорок школьник придет в библиотеку и скажет:

— Дайте, пожалуйста, что-нибудь о межпланетных путешествиях.

— А что ты любишь — фантастику или научно-популярные книжки?

— Научные…

— Тогда вот, возьми. Это о том, как люди впервые попали на Марс. Школьник начнет листать книжку и прочтет: «Первый земной ракетоплан снизился на Марсе на рассвете. Он неглубоко вдавился в песок на лугу, покрытом голубоватыми жестколистыми растениями, названными «травой Тихова». Это место находится вблизи восточной окраины пустыни, известной на картах Марса под старинным названием Элезиум — «страна счастливых».

— Что же, — скажет школьник. — Я, пожалуй, возьму книжку. Хотя вообще-то нам уже рассказывали об этом на уроках.

*

Вот и весь рассказ, написанный в начале пятидесятых годов. Кое-что показалось вам наивным, кое-что устаревшим. Непривычно, наверное, даже само слово «ракетоплан». Но тогда так говорили: ракетоплан, стратоплан. Ученые спорили, может ли человек без вреда для здоровья перенести то ускорение движения, которое потребуется при будущих полетах в космос.

О том, как далеко продвинулось в наши дни познание Марса, — в своем месте. А пока — о другом.

Одна человеческая жизнь — и свидетелем, участником каких событий подчас становится тот, кто ее прожил! Какие гигантские шаги успевает сделать за это время наука! Как расширяются и углубляются наши знания!

Гавриил Адрианович Тихов родился в 1875 году.

На улицах городов тогда катились экипажи и кареты, погромыхивали вагоны конки. Изобретатели возились с проектами паровых автомобилей. На ярмарках устраивались пробные полеты воздушных шаров.

Только что вышли фантастические романы Жюля Верна: гигантская пушка послала снаряд с людьми на Луну. И тогда же мир был поражен известием о том, что итальянский астроном Скиапарелли обнаружил на Марсе тонкие, правильные линии, образующие систему каналов.

Когда Тихов был шестилетним мальчиком, в каземат Петропавловской крепости бросили Николая Кибальчича. Его приговорили к повешению как участника убийства царя Александра II. За десять дней до казни Кибальчич передал своему адвокату составленный им проект реактивного летательного аппарата.

В годы, когда Тихов носил студенческий темно-серый сюртук с голубым воротником, учитель физики и математики Константин Эдуардович Циолковский, переехав в Калугу, размышлял над использованием принципа реактивного движения для исследования космоса.

Знаменитый французский астроном Жюль Жансен, у которого начал работать Тихов, послал его для наблюдений на вершину Монблана. Однажды — как раз на рубеже XX века — Тихов участвовал в ночном полете на воздушном шаре. Это был весьма совершенный для своего времени летательный аппарат, и многие думали, что будущее в покорении неба — за воздухоплаванием. Тихов и его спутники поднялись выше облаков, чтобы без помех следить за потоком падающих звезд.

А каких-нибудь полтора десятка лет спустя мобилизованный в армию астроном занимался аэрофотосъемкой уже из кабины аэроплана.

Тем временем в работах калужского учителя была теоретически обоснована возможность межпланетных полетов с помощью ракеты.

В конце октября 1917 года вокруг Пулкова, где работал Тихов, шли жестокие бои. Снаряды пролетали над обсерваторией, пули барабанили по крышам. Революция отбивала натиск врагов.

Перелистывая старый комплект газеты «Известия» за 1921 год, я среди сообщений о борьбе с неслыханным голодом в Поволжье, о субботниках по восстановлению разрушенных заводов нашел статью, посвященную работам Пулковской обсерватории. В ней говорилось, что астрономы, несмотря на трудности, успешно продолжают исследования.

Я прочитал, что Г. А. Тихов «изучал поверхность Марса, зарисовал подробности, видимые на диске планеты, наблюдал эти подробности через различные светофильтры (особые цветные стекла) и получил много важных и новых результатов в этом вопросе». Сообщалось также, что ученый подготавливает материалы для составления новой карты Марса.

В те первые послереволюционные годы, когда Тихов наблюдал красную планету в телескоп Пулковской обсерватории, Алексей Толстой писал роман «Аэлита». Фантазия писателя отправила первых людей на Марс не из богатого Нью-Йорка, а из голодного, разоренного Петрограда, города революционной романтики и смелых человеческих дерзаний.

Герои «Аэлиты», инженер Лось и демобилизованный красноармеец Гусев, возвращаясь с красной планеты, увидели чудесную картину родной Земли:

«Во тьме висел огромный водяной шар, залитый солнцем. Голубыми казались океаны, зеленоватыми — очертания островов, облачные поля застилали какой-то материк. Влажный шар медленно поворачивался. Слезы мешали глядеть. Душа, плача от любви, летела навстречу голубовато-влажному столбу света. Родина человечества! Плоть жизни! Сердце мира!»

Гавриил Адрианович Тихов умер в начале 1960 года.

Год спустя Юрий Гагарин, открыв эру звездоплавания, первым увидел то, что до той поры видели лишь герои фантастических романов: с космических высот ему открылась голубая наша планета.

Заголовок взят в кавычки. Афиши с этой фразой появлялись еще с прошлого века возле лекционных залов многих городов мира. Так были озаглавлены тысячи книг и брошюр.