Гэри Дженнингс - Путешественник

– И все-таки люди путешествуют через пустыню, – спокойно сказал юный Азиз. – Ну а поскольку я не христианин, то, возможно, буду в меньшей опасности. Может, я даже стану защитой для остальных.

– У нас в группе уже есть один мусульманин, – ответил я кисло. – Кстати, я как раз это и хотел с вами обсудить. Наш погонщик верблюдов – настоящий зверь, который имеет привычку совокупляться с такими же подлыми животными. Искушать его скотскую натуру очаровательным и податливым мальчиком…

– Ах, – сказала Ситаре, – должно быть, именно поэтому и возражал ваш отец. Я слышала, что хозяйка говорила о чем-то подобном. Тогда Азиз должен пообещать, что будет избегать этого изверга, а вы должны дать слово, что станете следить за ним.

– Я всегда буду держаться рядом с вами, мирза Марко, – заявил мальчик. – Днем и ночью.

– Азиз, может, и небезупречен, по вашим понятиям, – продолжала сестра, – но он разборчив. Пока мальчик с вами, он будет только вашим, не поднимет свой zab, ягодицы или даже глаза для другого мужчины.

– Я стану только вашим, мирза Марко, – подтвердил мальчик. Он был просто воплощенные очарование и невинность, не считая того, что тоже до сих пор держал всю одежду в руках, как и Ситаре, позволяя мне лицезреть свою наготу.

– Нет-нет-нет! – воскликнул я в некотором возбуждении. – Азиз, ты должен дать слово, что не будешь искушать никого из нас. Наш раб – всего лишь животное, но мы-то, все остальные, – христиане! Ты останешься совершенно непорочным до самого Мешхеда.

– Если это то, чего вы желаете, – сказал мальчик, явно упав духом, – тогда я клянусь. Клянусь бородой пророка (да пребудет с ним мир).

Я несколько скептически спросил Ситаре:

– Эта клятва обязательна для безбородого ребенка?

– Разумеется, – подтвердила девушка и спросила меня в свою очередь: – А почему бы вам и не разнообразить свое путешествие по пустыне? Вы, христиане, должно быть, получаете нездоровое удовольствие, отказываясь от наслаждений. Но да будет так. Азиз, ты можешь снова надеть свою одежду.

– Ты тоже, Ситаре, – сказал я, и если Азиз после моих слов слегка расстроился, то она стояла как громом пораженная. – Заверяю тебя, милая, я говорю это весьма неохотно, но с наилучшими намерениями.

– Я что-то не понимаю. Раз вы берете на себя ответственность за моего брата, то моя невинность уже больше не нужна ему. Поэтому я хочу подарить ее вам, и сделаю это с радостью.

– А я с благодарностью отклоняю дар. Я уверен, ты и сама понимаешь, что это будет благоразумней, Ситаре. Потому что, когда твой брат уедет, что станется с тобой?

– Какая разница? Я всего лишь женщина.

– И к тому же очень красивая. Так вот, раз уж тебе удалось пристроить Азиза, ты можешь теперь заняться собственной судьбой. Выйти замуж, стать наложницей, или чего ты там еще хочешь достигнуть. Однако я знаю, что женщина может претендовать на многое лишь в том случае, если она не лишена девственности. Такой я тебя и оставлю.

Брат с сестрой уставились на меня, и мальчик пробормотал:

– Поистине, христиане divanè.

– Разумеется, и среди нас попадаются глупые люди. Но многие просто стараются вести себя так, как пристало христианам.

Ситаре бросила на меня более нежный взгляд и мягко сказала:

– Возможно, кое-кому это удается. – А затем снова провокационно открыла свое прекрасное тело. – Вы уверены, что отказываетесь? Вы непреклонны в своем добром намерении? Вас не терзает искушение?

Я рассмеялся дрожащим смехом.

– Еще как терзает. По этой причине позволь мне поскорей уйти отсюда. Я посоветуюсь с отцом и дядей насчет того, чтобы взять Азиза с собой.

Принятие решения не заняло много времени, потому что они как раз в это время уже обсуждали этот вопрос в конюшне.

– Ну что, – сказал дядя Маттео отцу, – Марко тоже согласен, чтобы мальчик отправился с нами. Таким образом, двое «за» против одного колеблющегося.

Отец нахмурился и запустил пальцы в бороду.

– Мы сделаем доброе дело, – подал я голос.

– Как можем мы отказаться сделать доброе дело? – вопросил дядя.

Отец весьма раздраженно напомнил нам старую поговорку:

– Святая Милость мертва, а ее дочь Доброта больна.

Дядя ответил ему другой пословицей:

– Если перестать верить в ангелов, они перестанут творить чудеса. В замешательстве братья молча смотрели друг на друга, пока я не осмелился прервать молчание:

– Я уже предупредил парнишку, что существует опасность того, что к нему будут приставать. – Оба вперили в меня изумленные взгляды. – Вы же знаете, – пробормотал я, чувствуя себя неловко, – способность Ноздри, хм, доставлять неприятности.

– Ах, это, – произнес отец, – да, это так.

Я обрадовался, что отец со мной согласен, ибо мне не слишком хотелось выступить в роли ябеды, рассказав о последней непристойности Ноздри, и, возможно, подставить спину раба под кнут.

– Я заставил Азиза дать слово, – сказал я, – держаться настороже и сообщать мне о любых подозрительных действиях. А сам я обещаю, что буду следить за ним. Что же касается его перевозки, то вьючный верблюд не слишком сильно нагружен, а мальчик весит совсем немного. Его сестра разрешила нам взять себе те деньги, которые мы получим от его продажи, а это должна быть изрядная сумма. Хотя я лично думаю, что правильнее будет просто вычесть стоимость его содержания и позволить мальчику оставить себе остальные деньги. Это будет своего рода наследством, с которым он сможет начать новую жизнь.

– Ну что же! – снова произнес дядя Маттео, почесывая свой локоть. – Парню есть на чем ехать, у него имеется телохранитель, который защитит его. Азиз сам оплачивает свой путь до Мешхеда, да потом еще получит приданое. Какие могут быть возражения!

Однако отец торжественно произнес:

– Если мы возьмем его с собой, Марко, он будет на твоей ответственности. Ты можешь поручиться, что убережешь ребенка от беды?

– Да, отец, – ответил я и выразительно положил руку на висевший на поясе кинжал. – Если случится несчастье, то сначала оно произойдет со мной, а уж потом с Азизом.

– Ты слышишь, Маттео?

Я понял, что отец воспринял это как своего рода торжественную клятву, поскольку призывает дядю быть свидетелем.

– Я слышу, Нико.

Отец вздохнул, по очереди посмотрел на нас, почесал еще немного свою бороду и наконец сказал:

– Ладно, тогда мальчик поедет с нами. Иди, Марко, и объяви ему об этом. Скажи его сестре и вдове Эсфири, чтобы они упаковали вещи Азиза, которые он возьмет с собой.

Таким образом, мы с Ситаре улучили возможность обменяться кратковременными поцелуями и другими невинными ласками. А на прощание девушка сказала мне:

– Я никогда не забуду вас, мирза Марко. Я не забуду, как вы были добры к нам обоим и как беспокоились о моей дальнейшей судьбе, о том, что со мной станет после вашего отъезда. Я бы очень хотела вознаградить вас – и именно тем способом, от которого вы так благородно отказались. Если когда-нибудь вы снова окажетесь здесь…