Гэри Дженнингс - Путешественник

Выходя из дома свиданий обратно через лавку, торгующую «горным льном», я все-таки останавливался, чтобы переброситься несколькими словами на фарси с хозяином-гебром. Обычно старик делал несколько насмешливых замечаний на свою излюбленную тему – как мне пришлось переодеться женщиной, но он также снисходил до ответов на мои расспросы относительно особенностей его религии. Мне было интересно побеседовать с этим уникумом – ярым последователем старинной языческой религии. Лавочник признался, что сейчас осталось совсем мало верующих, но он утверждал, что когда-нибудь его религия снова станет главной – и не только в Персии, но и на восток и на запад от Балха, от Армении до Бактрии. Кстати, первым делом старик сказал мне, что не следует называть его гебром.

– Это слово означает всего лишь «язычник», и оно используется мусульманами в качестве насмешки. Мы предпочитаем, чтобы нас называли «заратуши», потому что мы являемся последователями Заратуштры, Золотого Верблюда. Именно он научил нас поклоняться богу Ахурамазде, чье имя в наши дни переделали в презренное Ормузд.

– Что значит «огонь», – со знанием дела произнес я, поскольку Ноздря много рассказывал мне об этом. И кивнул головой в сторону лампы, которая всегда горела в лавке.

– Ничего подобного, – обеспокоенно ответил старик. – Это глупое заблуждение, что мы якобы поклоняемся огню. Ахурамазда – это бог Света, и мы просто поддерживаем огонь как напоминание о его благотворном свете, который изгоняет темноту его извечного врага Аримана [154] Ариман – в зороастрийской мифологии глава сил мирового зла, противник благого бога Ахурамазды. .

– Вообще-то, – заметил я, – ваш Ахурамазда не слишком отличается от нашего Господа Бога, который борется против своего врага Сатаны.

– Согласен. У мусульман – Аллах и Шайтан, у вас, христиан, Иисус Христос и Сатана, которых вы получили от иудеев. Ну а прообразами Бога и Дьявола для самих иудеев послужили наши Ахурамазда и Ариман. Кстати, ваши ангелы и демоны тоже скопированы с наших небесных посланцев малахим и их противников злых дэвов. А ваши Рай и Преисподняя взяты из учения Заратуштры о природе и загробной жизни.

– Ну хватит! – запротестовал я. – Мне нет дела до иудеев и мусульман, но истинная христианская вера никак не может быть простым подражанием чему-то.

Старик перебил меня:

– Взгляни на любую картину, где изображены ваш христианский Бог, ангелы или святые. Они обязательно запечатлены со сверкающим нимбом вокруг головы, разве не так? Красивая фантазия, и придумали ее, между прочим, мы. Ибо нимб символизирует свет нашего вечного пламени, которое в свою очередь олицетворяет свет Ахурамазды, вечно освещающий его посланцев и святых.

Это звучало достаточно правдоподобно, и мне расхотелось спорить, но, разумеется, я никак не мог признать правоту язычника. Старик продолжил:

– Вот почему нас, заратушей, веками преследовали, осмеивали, уничтожали и отправляли в изгнание. Причем все: мусульмане, иудеи и христиане. Понятно, что люди, которые гордятся своей единственно истинной верой, должны делать вид, что получили ее через какое-то особое откровение. Они не хотят помнить, что она просто пришла к ним из первоначальной веры других народов.

Возвращаясь в тот день обратно в караван-сарай, я думал, что, возможно, церковь поступает мудро, требуя от христиан слепой веры и запрещая рассуждения. Чем больше вопросов я задавал и чем больше ответов на них получал, тем сильнее становились мои сомнения. Когда я проходил мимо сугроба, то сгреб снег в пригоршню и слепил из него снежок. На первый взгляд он был круглый и плотный. Но когда я присмотрелся к нему внимательней, его округлость в действительности оказалась состоящей из огромного числа плотно примыкающих друг к другу углов и пиков. Если бы я подержал снежок в руках подольше, то вся его видимая прочность превратилась бы в воду. В этом и заключается опасность любопытства, думал я: все несомненные факты превращаются в обрывки и исчезают. Человек достаточно любознательный и упорный может даже обнаружить, что круглый и плотный земной шар на самом деле таковым не является. Интересно, станет ли он гордиться своей способностью к умозаключениям, если они выбивают почву у него из-под ног? И опять же кто ответит: является ли истина более прочным фундаментом, чем иллюзия?

На следующий день, возвратившись в караван-сарай, я обнаружил, что отец и Ноздря вернулись из своего путешествия. Хаким Хосро тоже был там, все трое собрались вместе у постели дяди Маттео и говорили разом.

– …И оказалось, что это вовсе даже не в Кабуле. Султан перенес столицу к юго-востоку от него, в город, который называют Дели…

– Неудивительно, что вы так долго отсутствовали, – заметил дядя. – …Пришлось пересечь огромное количество гор, преодолеть перевал, который называется Хайберским проходом…

– …Затем пересечь земли под названием Пенджаб…

– Правильней сказать Пандж-Аб, – встрял хаким, – это значит Пять Рек.

– Да уж, это было непросто. Кстати, султан, как и шах Персии, захотел непременно отправить богатые подношения в знак своей верности великому хану…

– Таким образом, у нас теперь есть великолепная лошадь, нагруженная изделиями из золота, кашмирскими тканями, рубинами и…

– Все это хорошо, – перебил Ноздрю отец. – Но теперь скажите главное: как себя чувствует наш больной?

– Такое чувство, что я весь насквозь пустой, – проворчал дядя, почесывая свой локоть. – С одного конца я выкашлял всю мокроту, а с другого – извергнул остатки дерьма и газов, а между ними из меня вышла последняя капля пота. Я чертовски устал оттого, что меня всего обклеивали этими магическими бумажками и посыпали как сдобную булку bignè [155] Пирожное с кремом (ит.) . .

– В противном случае его состояние осталось бы без изменений, – сказал хаким Хосро рассудительно. – Мы должны были помочь природе в лечении. Я счастлив, что вы все снова вместе, но теперь настоятельно рекомендую поскорее покинуть Балх и взять больного с собой на природу. Куда-нибудь повыше, в горы, расположенные на востоке, где воздух чище.

– Но он же там холодный, – запротестовал отец, – такой же холодный, как милостыня. Разве это хорошо для Маттео?

– Холодный воздух – самый чистый воздух, – сказал хаким. – Я установил это благодаря пристальным наблюдениям и специальному изучению вопроса. Вот вам доказательство: у людей, которые живут в холодном климате, подобно русским, белый цвет кожи. А у тех, кто живет в жарком климате – скажем, у ариянских индусов, – кожа грязно-коричневая или черная. Мы, пушту, живущие посередине, имеем кожу промежуточного оттенка – желтовато-коричневую. Поэтому я убедительно советую вам как можно скорее отвезти больного на вершины этих холодных, чистых и белых гор.