Гэри Дженнингс - Путешественник

– Я вижу, судя по вашему сегодняшнему наряду, моя госпожа, что вы насмешница. Что ж, быть посему! Однако и над насмешницей посмеялись. Этот навязчивый молодой человек желает стать bravo прекрасной дамы и служить ей не по найму, а из любви. Оставьте же его, пусть это будет вашей епитимьей за насмешки.

Илария вздохнула и произнесла:

– Вы предлагаете?..

– Я тут ни при чем. Вы, похоже, уже забыли, что должно произойти. Ну а когда большее препятствие окажется устранено, с меньшим будет проще разобраться.

С этими словами фигура отодвинулась дальше в туман и растворилась в нем. Я не имел представления, что означали слова незнакомца, но чувствовал: он говорил обо мне. И был ему благодарен. Я снова повернулся к Иларии, которая продолжала оценивающе разглядывать меня с каким-то удрученным видом. Она скользнула своей изящной ручкой внутрь одеяния, извлекла оттуда домино и подняла его перед глазами, словно прячась.

– Тебя зовут… Марко?

Я утвердительно ответил и склонил голову.

– Ты сказал, что преследуешь меня. Ты знаешь, где я живу? —

Я кивнул. – Приходи завтра к моему дому, Марко. К черному ходу. Во время mezza vespro [40] В середине вечера (ит.) . . Не подведи меня.

В этом предупреждении не было никакой нужды; я бы и так ни за что ее не подвел. На следующий день я появился, как мне было приказано, возле черного хода. Дверь мне открыла какая-то древняя карга. Ее маленькие глазки смотрели так подозрительно, как будто она знала все самые постыдные тайны жителей Венеции. Она впустила меня в дом, обдав таким презрением, словно я был худшим представителем рода человеческого. Ведьма провела меня наверх, через холл, указала пальцем на дверь и оставила одного. Я постучал, и донна Илария открыла мне. Я шагнул внутрь, и хозяйка закрыла за мной дверь на защелку.

Она усадила меня и принялась ходить взад-вперед перед моим стулом, с подозрением на меня поглядывая. Женщина была одета в платье, расшитое золотом, которое сверкало подобно змеиной чешуе. Платье это было облегающим, а при ходьбе Илария еще и покачивала бедрами. Сходство с коварной рептилией было бы полным, если бы она не сжимала руки, что выдавало ее неуверенность. Хозяйка дома явно сомневалась, правильно ли она поступила, оставшись со мной наедине.

– Я думала о тебе всю ночь, – начала она. Я попытался было в ответ сказать ей о своей беззаветной преданности, но не смог выдавить хотя бы слово, и она продолжила: – Ты сказал, что избрал службу мне и что мечтаешь бескорыстно мне служить. Ты сказал, что сделаешь все из любви, и, признаюсь, это возбудило меня… мое любопытство. Но, думаю, ты знаешь, что у меня есть муж?

Я громко сглотнул и ответил утвердительно.

– Он гораздо старше меня и с возрастом все больше озлобляется. Он ревнует к-к-к моей юности и завидует всему, что юно. А еще мой муж отличается жестоким нравом. Ясно, что я не могу поэтому нанимать на службу м-м-молодого человека, не говоря уже о т-т-том, чтобы наслаждаться любовью какого-нибудь юноши. Ты понимаешь? Возможно, я бы и желала этого, даже жаждала, но я не могу, будучи замужней женщиной.

Я задумался над этим, а затем прочистил горло и произнес то, что казалось мне очевидным:

– Но старый муж умрет, а вы все еще будете молодой.

– Ты все понимаешь! – Красавица перестала сжимать руки и захлопала в ладоши. – Ты очень умен для такого… такого молодого человека. – Она вскинула голову, чтобы внимательней рассмотреть меня. – Итак, он должен умереть. Да?

В подавленном настроении я встал, чтобы уйти, полагая, что мы договорились – та связь, которой мы оба жаждали в настоящий момент, невозможна, и следует подождать, пока отвратительный старый муж у мрет. Я был не очень-то доволен такой отсрочкой, но, как сказала Илария, мы оба еще молоды и вполне можем на какое-то время обуздать свои желания.

Но прежде чем я повернулся к двери, она подошла и встала совсем рядом. Фактически она прижалась ко мне и посмотрела вниз, прямо в мои глаза, мягко спросив:

– А как ты это сделаешь?

Я сглотнул и хрипло произнес:

– Сделаю что, моя госпожа?

Она засмеялась заговорщицким смехом.

– Да ты еще и скрытный к тому же! Но мне бы хотелось знать подробности, ведь следует все сперва хорошенько обдумать, чтобы увериться, что я не… Ну да ладно, это может подождать. А теперь представь, что я спрашиваю тебя, как ты будешь любить меня.

– Всем сердцем! – воскликнул я хриплым голосом.

– Будем надеяться, что и им тоже. Мне не хотелось бы смущать тебя, Марко, но ведь ты будешь любить меня также и некой другой частью своего тела, не так ли? – И она весело рассмеялась, должно быть заметив то выражение, которое появилось у меня на лице.

Я издал сдавленный звук, откашлялся и произнес:

– У меня была опытная наставница. Когда вы будете свободны и мы сможем заняться любовью, я все сделаю правильно. Уверяю вас, моя госпожа, я не сваляю дурака.

Донна Илария подняла брови и сказала:

– Прекрасно! Меня кормили обещаниями различных наслаждений, но никогда не обещали такого. – Она снова принялась изучать меня сквозь ресницы, которые, подобно когтям, добрались до моего сердца. – А теперь покажи, каким образом ты не сваляешь передо мной дурака. В конце концов я честно заплачу тебе за твою службу.

Илария подняла руки к плечам и каким-то образом мгновенно расшнуровала свое платье, напоминающее шкуру золотистой змеи. Оно соскользнуло до талии, она развязала bustenca [41] Лиф (ит.) . и дала ему упасть на пол, а я уставился на ее молочно-розовые груди. Думаю, я попытался одновременно схватить ее и стащить с себя собственную одежду, потому что женщина коротко вскрикнула:

– Да кто же обучал тебя, мой мальчик? Коза? Ступай к кровати.

Я попытался скрыть свой юношеский пыл под внешним приличием, но, когда мы оказались в постели полностью раздетыми, сделать это стало еще трудней. Мне хотелось насладиться каждой деталью тела Иларии, и тут даже мужчину намного сильнее меня покинула бы сдержанность. Ее плоть, напоминавшая по оттенку розу и молоко, такая же нежная, мягкая, как и они, была настолько красивой и так разительно отличалась от вульгарного мяса Малгариты и Зулии, что сама донна Илария показалась мне женщиной новой, высшей расы. Единственное, что я мог сделать, это удержаться и не приняться кусать ее, дабы проверить, такая ли она прелестная на вкус, как выглядит, благоухает и какой кажется на ощупь.

Я сказал ей об этом. Красавица томно вытянулась, закрыла глаза и, засмеявшись, предложила:

– Можешь куснуть, но н-нежно. Покажи мне все те интересные штучки, которым ты обучен.

Я провел по ней дрожащим пальцем – от бахромы сомкнутых ресниц вниз по тонкому веронскому носу, по надутым губкам к подбородку и атласному горлу, по холмику ее крепкой груди и дерзкому соску, по мягкому округлому животу к пушку светлых волос внизу – она извивалась и мяукала от наслаждения. Я вспомнил кое о чем, и это заставило меня остановить свой блуждающий палец там . Дабы продемонстрировать, что я хорошо знаю, как это делается, я мягко заверил донну Иларию: