Гэри Дженнингс - Путешественник

Когда я уставал от созерцания того, как вода в порту вздымалась вверх, чтобы встретиться с дождевыми потоками, то отправлялся на берег, но и там пейзаж оказывался немногим лучше. У людей, населявших Яву, была привлекательная внешность – невысокие, прекрасно сложенные, с золотистой кожей, все туземцы, и женщины и мужчины, ходили здесь одинаково обнаженными до пояса. Уж не знаю, какую веру коренные жители Явы исповедовали первоначально, но, к сожалению, давным-давно их обратили в индуизм индийцы, которые были основными покупателями специй. Это неминуемо привело к тому, что жители Явы переняли у индусов нечистоплотность, безразличие и другие привычки, достойные порицания. Таким образом, несмотря на свою красоту, туземцы здесь оказались не более привлекательны, чем остальные индусы, да и сама Ява тоже была немногим притягательнее Индии.

Кое-кто из нашей компании пытался по-своему бороться со скукой, что привело к весьма печальным последствиям. Все хань, составлявшие экипажи кораблей нашей флотилии, подобно морякам всех рас и национальностей, смертельно боялись воды. Однако местные жители чувствовали себя в воде и на воде как дома. Рыбак-яванец смело носится даже по бурному морю в сооружении под названием prau – таком маленьком и утлом суденышке, что оно перевернулось бы, если бы его не уравновешивало бревно, которое крепится вдоль всего prau на длинных бамбуковых перекладинах. Даже яванские женщины и дети плавают на значительном расстоянии от берега посреди ужасных бурунов. Поэтому, глядя на них, некоторые из монголов-пассажиров, причем не только мужчины, а и несколько смелых женщин, все родившиеся вдали от моря и потому беспечно относящиеся к большим водным пространствам, решили, подражая яванцам, порезвиться в теплом море.

Хотя воздух, наполненный потоками ливня, стал таким же жидким, как и море, монголы, раздевшись почти догола, скользнули за борт, чтобы поплескаться. Пока они держались за многочисленные веревочные лестницы, свисающие с бортов, особой опасности не было. Однако вскоре многие чересчур осмелели и попробовали поплавать самостоятельно; увы, из каждых десяти, исчезнувших за пеленой дождя, вернулись хорошо если семеро. Мы так и не узнали, что случилось с пропавшими монголами, однако, поскольку никаких других развлечений у нас не было, это не испугало остальных и не заставило их отказаться от рис кованных предприятий. Так что в общей сложности мы потеряли по меньшей мере двадцать мужчин и двух женщин из свиты Кукачин.

В основном эти легкомысленные люди исчезли без следа, но мы все-таки знаем, что произошло с некоторыми из них. Так, один мужчина, искупавшись в море, взобрался обратно на корабль, выбранился: «Вах!» – и стряхнул капли крови с руки. Когда корабельный лекарь смазал руку целебной мазью и перевязал ее, мужчина рассказал, что он прикоснулся рукой к скале и в нее вцепилась рыбина – вся пятнистая от водорослей и очень похожая на камень, ее спинной шип воткнулся ему в ладонь. Он успел рассказать только это, а затем вдруг пронзительно закричал: «Вах! Вах! Вах-вах-вах!» – и зашелся в приступе безумного вопля. Когда же он наконец успокоился, то мы обнаружили, что несчастный умер.

Рыбак-яванец, который как раз принес нам свой улов на продажу, смотрел на это представление без всяких эмоций, а затем сказал – хань из экипажа перевел:

– Он, должно быть, дотронулся до каменной рыбы. Это самое ядовитое создание в море. Дотронься до нее, и ты испытаешь страшную агонию вроде этой, ибо, прежде чем умереть, сойдешь с ума. Если подобное произойдет еще с кем-нибудь, отрежьте кусочек дурио и приложите его к ране. Это единственное лекарство.

Я знал, что дурио обладал многими достойными похвалы качествами – я не мог им насытиться с тех пор, как обнаружил, что сей плод в изобилии растет здесь, – но я никогда даже не подозревал, что этот фрукт обладает лечебными свойствами. Однако вскоре после этого одна из служанок Кукачин, которая обычно ее причесывала, тоже отправилась искупаться и вернулась, рыдая от боли в проколотой шипом руке. Корабельный лекарь тут же попытался вылечить ее с помощью дурио. К всеобщему радостному изумлению, это сработало. Девушка страдала только оттого, что ее рука раздулась и болела. Лекарь сделал запись в своем сборнике materia medica [237] Целительные средства как источники лекарств (лат.) ; «зеленая аптека». , сказав в изумлении:

– Насколько я могу судить, сок дурио действительно каким-то образом нейтрализует яд каменной рыбы еще до того, как тот начинает оказывать свое ужасное действие.

Мы были свидетелями гибели еще двоих из нашей компании. Дождь наконец прекратился, выглянуло солнце, и наши капитаны стояли на палубе, внимательно изучая небо, дабы убедиться, что погода налаживается и простоит достаточно долго для того, чтобы мы могли поднять якоря и отплыть. Все они бормотали какие-то ханьские заклинания, чтобы это случилось. Нефритово-зеленое море в тот день выглядело особенно привлекательно, оно так и манило нас окунуться – легкая зыбь, сверкающие на поверхности блики, – и эта красота таки заманила Коджу и Апушку, двоих из трех посыльных ильхана Аргуна. Они решили устроить соревнование, кто быстрее доплывет до далекого рифа; оба нырнули с борта chuan, замолотили руками и ногами по воде, поднимая брызги, и поплыли прочь, а мы все собрались у перил, чтобы подбодрить участников состязания.

И вдруг с небес устремились вниз несколько альбатросов. Птицы, я полагаю, из-за продолжительного дождя не могли вдоволь ловить рыбы, они устали подбирать остатки, которые выбрасывали с кораблей, и хотели свежего мяса. Альбатросы начали бросаться на обоих пловцов, нанося своими длинными клювами удары по тем частям тела, которые показывались над водой, а это, как вы понимаете, были головы. Коджа и Апушка остановились, пытаясь отогнать стаю и в то же время удержаться на поверхности. Мы слышали, как монголы сперва кричали, затем ругались, а потом визжали, и вдруг увидели, как по их лицам потекла кровь. Когда же альбатросы выклевали у обоих глаза, то мужчины в отчаянии ушли под воду. Раз или два они попытались вынырнуть, чтобы вдохнуть воздух, но птицы уже поджидали их. В итоге оба просто позволили альбатросам себя утопить, но не дали разорвать на куски. Однако, разумеется, как только их тяжеловесные тела медленно всплыли на поверхность, альбатросы уселись на трупы и принялись отрывать от них куски, и так продолжалось до самой ночи.

Какая ирония судьбы: Апушка и Коджа благополучно пережили бесчисленные опасности во время путешествия по суше от Персии до Катая, а затем долгое путешествие по морю до самой Явы, где столь глупо погибли, совсем не так, как обычно погибают монголы. Мы все, и особенно Кукачин, были опечалены этой потерей. Нам не хотелось думать, что это предостережение на будущее и что, возможно, будут еще более горестные потери – мой отец даже не стал вспоминать народную мудрость насчет того, что «зло всегда случается трижды», – хотя, как оказалось, мы действительно могли бы тогда усмотреть в этом знамение.