Гэри Дженнингс - Путешественник

– Ни в землю, ни в воду его прятать нельзя, – сказал дядя. – Есть только один путь. Вот что, если я собираюсь это сделать, то, пожалуй, пока не стану одеваться.

– Хорошо, – ответил отец и повернулся ко мне. – Марко, обыщи-ка дом и найди какие-нибудь одеяла взамен дядиных. Да заодно посмотри, не найдется ли здесь какого-нибудь оружия, которое можно прихватить с собой.

Было очевидно, что отец приказал мне это, чтобы удалить меня, пока они будут осуществлять дядюшкин план. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы обыскать караван-сарай, поскольку тот был старым; должно быть, он принадлежал многим владельцам, каждый из которых добавлял все новые и новые пристройки. В главном здании было несметное количество коридоров, комнат, чуланов и укромных уголков; здесь имелись также конюшни, сараи, небольшие загоны для овец и другие пристройки. Старик, очевидно, чувствовал себя в безопасности, пребывая под действием наркотиков, и потому не слишком беспокоился о том, чтобы прятать свое имущество; похоже, он был если уж и не сам Горный Старец, то по крайней мере основной поставщик Мулекта.

Для начала я выбрал два самых лучших шерстяных одеяла. Затем принялся рыться в оружии и, хотя не смог найти ни одного прямого меча, подобного привычным мне венецианским, но подобрал самые блестящие и острейшие местные – широкие изогнутые клинки, которые больше напоминали сабли, поскольку у них был острым только выпуклый край; назывались они shimshir, что означает «молчаливый лев». Я взял три, каждому по одному, и еще пояса с петлями, на которые их можно было повесить. Я мог бы также пополнить наши кошельки, так как у Красы Божественной Луны хранилось маленькое состояние в виде мешочков с сухим банджем, брикетов спрессованного банджа и бутылей с маслом из банджа. Но я предпочел ничего не трогать.

За окном уже рассветало, когда я принес свои находки в главную комнату, где мы ужинали прошлой ночью. Отец занимался приготовлением завтрака на жаровне, особенно тщательно выбирая ингредиенты. Едва войдя в комнату, я услышал снаружи шум: продолжительные удары крыльев, громкое «хлоп!» и торжествующий крик: «Кья!» Затем со двора вернулся дядя, все еще голый; его кожа была покрыта пятнами крови, а борода пропахла дымом. Он сказал удовлетворенно:

– Ну вот, со старым дьяволом покончено, все произошло так, как он и хотел. Я сжег его одежду, одеяла и раскидал угли. Мы можем отправляться, как только оденемся и позавтракаем.

Я, разумеется, понял, что Краса Божественной Луны нашел успокоение способом, совсем не типичным для мусульман. Мне было страшно любопытно, что же имел в виду дядя, говоря, что «все произошло так, как он и хотел». В ответ на мой вопрос дядюшка захихикал и сказал:

– Его бренные останки полетели на юг. Прямо в Мекку.

Мы продолжили двигаться вниз по течению Евфрата на юг, теперь уже пересекая совершенно непривлекательную местность: река прорезала себе путь через массивные базальтовые скалы – землю унылую, черную и лишенную даже травы, голубей и орлов, – однако нас, по крайней мере, не преследовали Вводящие в Заблуждение; здесь вообще никого не было. Постепенно, словно знаменуя счастливое освобождение от опасности, местность стала более приятной и гостеприимной. Прибрежная дорога резко пошла вверх, и вскоре мы оказались в широкой зеленой долине. Здесь были сады и леса, пастбища и возделанные земельные угодья, повсюду росли цветы и фрукты. Однако сады были так запущены и неухожены, что больше напоминали леса, а земельные угодья выглядели такими же заросшими и изобилующими сорной травой, как и поля с дикими цветами. Все землевладельцы покинули этот край, и единственными людьми, кого мы встретили в долине, были семейства кочевников-бедуинов, безземельных пастухов, не имеющих корней бродяг, странствующих с пастбища на пастбище. Некогда заботливо возделываемая земля снова превращалась в целину, но никто не хотел селиться в долине, чтобы ее обрабатывать.

– Это работа монголов, – сказал отец. – Когда ильхан Хулагу, младший брат нашего друга Хубилая, прошел здесь, покорив империю персов, большинство местных жителей спаслись бегством или сдались победителям, а те, кто уцелел, еще не вернулись к обработке земли. Однако арабы-кочевники и курды – как трава, на которой они живут и в поисках которой странствуют. Бедуин беспомощно склоняется под любым ветром, который на него дует, – будь это легкий бриз или свирепый самум, – а потом так же быстро, как трава, выпрямляется. Для кочевников не имеет значения, кто правит, и никогда, до скончания времен, пока существует сама земля, не будет иметь значения.

Я обернулся в седле – за все время нашего путешествия мне еще не доводилось видеть столь плодородной почвы – и спросил:

– А кто правит Персией сейчас?

– Когда Хулагу умер, титул ильхана унаследовал его сын Абага, он основал вместо Багдада новую столицу на севере – город Мераге. Хотя империя персов теперь входит в состав Монгольского ханства, она до сих пор делится на шахнаты, как и прежде, это делается для удобства управления. Но при этом каждый шах подчиняется только ильхану Абаге, тогда как последний подчиняется великому хану Хубилаю.

Я был поражен. Вот это да: до столицы великого хана Хубилая оставалось еще несколько месяцев пути, а оказывается, здесь, в западных пределах Персии, мы уже были во владениях этого далекого правителя. Помнится, в школе я с огромным восхищением и энтузиазмом изучал «Александриаду», а потом узнал, что Персия когда-то была частью империи Александра. Созданная им монархия была воистину огромной, недаром он получил прозвище Великий. Однако земли, некогда завоеванные Александром Македонским, составляли лишь небольшую часть необъятной территории, покоренной Чингисханом. В дальнейшем они были расширены его сыновьями-завоевателями, да и теперь все еще разрастались благодаря продолжающим их дело внукам в невообразимо огромную Монгольскую империю, которой правил великий каан Хубилай, внук Чингисхана.

Полагаю, что ни древние фараоны, ни честолюбивый Александр, ни алчный Цезарь не могли себе даже представить, насколько велик мир, поэтому они едва ли могли мечтать овладеть этими землями. Что же касается живших позднее западных правителей, те не отличались честолюбием и не особенно стремились к захватам. Однако властителям Монгольской империи целый континент под названием Европа казался просто маленьким и переполненным людьми полуостровом, а все страны, подобно странам Леванта, всего лишь мелкими провинциями, населенными тщеславными и неуживчивыми жителями. С высоты трона, на котором восседал великий хан, моя родная Венецианская республика, так гордившаяся своей славой и величием, должно быть, казалась такой же ничтожной, как и захолустный городишко остикана Хампига. Если историки удостоили Александра звания Великий, то тогда они, разумеется, признают Хубилая неизмеримо более великим. Однако это, пожалуй, не моего ума дело. О себе же лично могу сказать, что, когда мы въехали в Персию, меня бросало в дрожь при одной только мысли о том, что я, Марко Поло, простой венецианский юноша, оказался в самой обширной империи, когда-либо управляемой человеком.