Андрей Ланьков - Быть корейцем – Корё Сарам

Однако это сотрудничество и прямая поддержка колониальных властей не очень помогли корейскому буддизму вернуть утраченные позиции, а, наоборот, серьёзно повредили ему в долгосрочной перспективе. То, что буддизм в массовом сознании оказался связан с японской колониальной администрацией, в итоге нанесло ему немалый вред. Как это ни странно, но с тридцатых годов роль “национальной религии” в Корее во всё большей степени стало играть христианство, в первую очередь – протестантизм американского образца. Хотя большинство населения вплоть до войны и исполняло буддийские религиозные обряды, мало кто воспринимал их всерьёз. Именно за счёт бывших буддистов, охотно принимавших христианство, и происходило в тот период быстрое расширение рядов протестантов и католиков. {с.291 – с.292}

1950-е гг. стали для буддизма, как и для других корейских религий, эпохой расколов и внутренних раздоров. Причиной распрей среди буддистов была политика и попытки ответить на извечный вопрос “кто виноват?” Друг против друга выступали те фракции, которые в прошлом сотрудничали с колониальной администрацией и поддерживали насаждавшиеся японцами варианты буддизма, и те, кто в колониальный период стремился сохранять корейскую религиозную традицию, а теперь, после восстановления независимости, рвался расправиться с “коллаборационистами”. Впрочем, в действительности картина была сложнее: многие из поборников национальной чистоты в своё время тоже активно сотрудничали с колониальными властями, и их рвение в борьбе против японского влияния едва ли было таким уж искренним. Формально главным пунктом противоречий стал вопрос о том, могут ли представители буддийского духовенства иметь жён. Японская буддийская традиция обычно разрешала это, в то время как корейская, напротив, запрещала. Конфликт в целом закончился, как и следовало ожидать, победой сторонников исконных начал (хотя некоторые из направлений корейского буддизма так до сих пор и не признали безбрачия), но он во многом отвлёк буддийских иерархов от борьбы за паству, которая тем временем во всё больших количествах уходила к христианам.

Положение изменилось только после 1970 г. В середине семидесятых буддисты резко активизировали свою миссионерскую деятельность внутри страны и даже предприняли попытку выйти на международную арену, начав и там пропаганду корейского буддизма. Конечно, и по энергии, и по размаху, и по вложенным средствам и, следовательно, по результатам буддийская миссионерская деятельность существенно уступала христианской, но, тем не менее, она не пропала втуне. Количество храмов стало быстро расти и к 1989 г. достигло 8.892 (против 1.300 в 1950 г.). В настоящее время можно сказать, что буддизм в Корее находится на определённом подъёме, хотя едва ли его скромные достижения можно сравнить с впечатляющими успехами христианства. {с.292 – с.293}

В организационном отношении корейский буддизм состоит из независимых “сект” (весьма неудачный, но закрепившийся термин), которых в конце 1980-х гг. было 18. Каждая из “сект” обладает полной автономией, сама решает все вопросы своей деятельности, хотя при необходимости могут созываться и общекорейские буддийские съезды. По сути, “секта” является самостоятельной автономной церковью. Между “сектами” имеются немалые различия и в ритуалах, и в теологии. Однако, в отличие от направлений христианской церкви, буддийские “секты” не считают друг друга еретическими. {с.293 – с.294}

Большинство русских, приезжающих в Южную Корею, быстро убеждаются в том, что это страна, по преимуществу, христианская. Об этом напоминает невероятное обилие церквей, встречающиеся на каждом шагу уличные проповедники, толпы народа на воскресных службах и многое другое. Хотя статистика и утверждает, что христиане составляют чуть менее половины религиозно активного населения страны, эти цифры не отражают главного: характерного для корейских христиан, в особенности – протестантов, “усердия в вере”. Буддисты, которых формально в Корее столько же, сколько и христиан, как правило, ограничиваются тем, что объявляют себя таковыми, и в “своих” храмах никогда не появляются. Христиане же относятся к религиозным обрядам с полной серьёзностью.

А, между тем, христианство – явление для Кореи новое. Распространение этой религии началось сравнительно недавно, в конце XVIII века. В тот период Корея находилась в состоянии тяжёлого морального кризиса. Ортодоксальное неоконфуцианство, которое на протяжении долгого времени играло роль официальной идеологии страны, многим казалось слишком схоластичным, оторванным от реальной жизни и заблудившимся в лабиринтах собственных умозрительных построений. Стремление найти какие-то новые идеи и привело к тому, что некоторые представители конфуцианской интеллигенции стали обращать внимание на христианские католические сочинения, которые (в переводе на хорошо известный всем образованным корейцам древнекитайский язык) время от времени попадали в Корею из Китая. В конце 1770-х гг. в Сеуле возник кружок молодых дворян, занимавшихся изучением христианства по находившимся в их распоряжении книгам. В 1784 г. один из членов этого кружка, Ли Сын-хун, сумел добиться права посетить Китай в составе корейской дипломатической миссии. Это было не так просто, ведь в те времена выезд из Кореи за границу был ограничен. Ли Сын-хун встретился в Пекине с иностранными миссионерами, принял крещение, и вернулся на родину с многочисленными католическими сочинениями. Таким образом, в 1984 г. исполнилось 200 лет корейскому христианству – годовщина, которую местные католики отметили с немалой пышностью.

Ли Сын-хун и его единомышленники начали активную миссионерскую работу, и количество сторонников нового вероучения среди корейских дворян стало быстро возрастать. Обеспокоенное проникновением чуждого и странного учения, корейское правительство, обычно отличавшееся веротерпимостью, решило принять решительные меры и под страхом смерти запретило пропаганду христианства. Однако запрет не остановил сторонников новой веры, и в 1791 г. в Корее появились первые мученики. С этого момента корейское правительство на протяжении почти столетия вело отчаянную борьбу с католиками, организовав в 1785-1876 гг. десять крупномасштабных кампаний по искоренению “западной ереси”. Множество корейских христиан погибло на плахе и в тюрьмах. Судьбу их разделили и иностранцы, главным образом французские и китайские католические священники, нелегально проникавшие в Корею из Китая (въезд иностранцев в страну был тогда категорически запрещен) и редко возвращавшиеся назад живыми. Тем не менее, католическая община продолжала существовать и расти. К моменту легализации христианства в 1870-е гг. численность католиков в стране было около десяти тысяч католиков. К середине XIX века появились и первые корейцы-священники, которые были тайно отправлены общиной учиться в семинарию в Макао и, пройдя там подготовку, нелегально вернулись на родину.