Луи Жаколио - В стране чудес

— Наты! Наты! — кричали дети, хлопая в ладоши. — Смотрите, какая славная обезьяна! — восклицали они, указывая на Ганумана, сидевшего

на плече Мианы, который строил самые забавные гримасы. — Ты что будешь показывать, — спрашивали они Андре: — заклинать змей или глотать

кинжал?

На улицах кишели толпы народа, и все с любопытством смотрели на пришельцев.

Не обращая внимания на раздававшиеся вокруг них замечания, друзья наши направились к площади в сопровождении толпы ребятишек. Вскоре

навстречу им показался человек высокого роста, вооруженный коротким копьем, при виде его ребятишки разбежались во все стороны.

— Рам — Рам, дедушка, — приветствовал он Мали, — я городской сторож и обязан принимать пришельцев. Следуй за мной, я уведу тебя от этой докучливой толпы, ты, кажется, нуждаешься в отдыхе.

— Благодарю вас,—ответил Мали. — Я пришел в Нандапур с моим сыном и слугою, чтобы участвовать на меле, и желал бы повидать брамина Сумру.

— Твое желание будет исполнено,— ответил сторож. — Вот тут, на площади, дом высокочтимого Сумру. Он только что вышел из храма и

теперь дома. Я провожу тебя.

Путники последовали за сторожем и вскоре остановились перед домом брамина. К ним вышел коренастый мужчина небольшого роста с вели-

чественной осанкой, лицо и голова его были обриты, и на снежно-белой одежде красовался тройной голубоватый шнурок, признак его сана.

При появлении его путники наши пали ниц.

— Добро пожаловать, чужестранцы! Встаньте!

— сказал ласково брамин.— Сегодня вечером народ соберется перед алтарем кровавой Кали. Может быть, младший из вас поможет нам при совершении торжественного обряда. До того времени вы найдете приют и защиту в стенах храма, где служитель снабдит вас пищей из доставленных

жертвоприношений. Ступайте!

И не ожидая ответа, великий брамин с достоинством скрылся за порогом своего дома.

Сопровождаемые сторожем, наши путники вступили в храм и расположились под его сводами. Андре содрогнулся при виде чудовищных изображений богов, наполнявших храм , но, подавив страх, он с любопытством стал рассматривать святилище индусов, недоступное глазам неверных. Их поместили в большом каменном покое, примыкавшем к самому святилищу. Оно состояло из обширного помещения с несколькими балконами, выходившими к преддверью храма. Здесь были устроены места для знатных жителей города,

желавших присутствовать при торжественных обрядах. По левую сторону зала находился большой каменный алтарь с красовавшейся на нем

фигурой кровавой Кали. Трудно было придумать более безобразного и отвратительного идола: чело грозной богини, было украшено венцом из чело-

веческих черепов, а десять рук ее были снабжены смертоносным оружием или каким-нибудь грозным символом. Ноги ее покоились на мраморном льве, а весь алтарь, пол, колонны и все окружающие ее предметы были окрашены в кроваво-красный цвет.

— Неужели народ молится такому безобразному идолу? — спросил Андре, обращаясь к Мали.

— Да,—-ответил Мали:— по нашему верованию, могущественная Кали распоряжается жизнью всего рода человеческого.

— Знаю, Мали, что Кали—олицетворение ужаса.

Богиня эта требует крови, и было время, когда алтари ее обагрялись человеческою кровью. Но как можешь ты, человек справедливый и велико-

душный, принадлежать к такому отвратительному вероучению ? Ты оказываешь милосердие всем угнетенным и все-таки поклоняешься этому чудовищу! Нет, нет, я не преклонюсь перед ним! Не принуждай меня к этому, Мали!

— Тише, тише, Андре! — остановил юношу Мали. — Если бы эти стены могли слышать тебя, они рухнули бы и похоронили бы нас под собою.

Это вера отцов наших, я вырос в ней и не могу отрицать ее. Тебе тяжело будет преклоняться перед Кали, но приказание великого брамина

должно быть исполнено. К тому же помни, что от твоего послушания зависит спасение сестры и отца.

— Ты прав, Мали,!— воскликнул Андре. —Ради них я готов заклинать змей, плясать и делать все, что ты прикажешь.

Как обещал главный брамин, путники наши были снабжены в изобилии рисом и лепешками.

К вечеру пришел к ним сам Сумру и условился с Мали относительно роли, которую он должен был играть со своими спутниками на предстоящем

торжестве. Андре, повидимому, произвел на него сильное впечатление.

— Кто этот юноша?— спросил он старика.

— Тот—мой сын Андре, а этот — слуга Миана, ответил Мали, указывая поочередно на юношей.

— Твой сын, — сказал Сумру, — мало похож на ната. Но у вас, кудесников, в обычае воровать чужих детей, и мне кажется, в его жилах нет ни

одной капли твоей крови.

Мали поднял руки, как бы собираясь подтвердить свои слова клятвой, а юноши многозначительно переглянулись. Едва успел Сумру скрыться

за дверью, как Миана от радости перекувыркнулся несколько раз.

— Теперь нам нечего опасаться! — воскликнул он. — Если „всевидящий" Сумру не узнал в Андре европейца, так никто другой и подавно не узнает!

Когда смерклось, под портиками храма раздался громкий барабанный бой, и вскоре толпы народа заполнили обширный чаори.

Храмы индусов разделяются на две равные половины: первая, называемая чаори, состоит из обширной паперти, каменная крыша которой покоится на массивных колоннах, здесь собираются правоверные. Другая половина, самое святилище, состоит из массивного здания с высоким каменным

шпицем, оно соединено с первой половиной широкою дверью.

Когда народ собрался в чаори, широкие двери открылись, и глазам правоверных при ярком свете представилась увенчанная гирляндами грозная богиня, многочисленные руки которой, казалось, находились в движении.

Народ встретил появление божества ликующими криками и осыпал его благоухающими цветами. Раздались звуки цимбал — и богомольцы

набожно завыли. В это время перед алтарем показался прекрасный юноша. На голове его красовалась золотая тиара, на руках сверкали браслеты,

а голая грудь, увешанная драгоценными ожерельями, резко выделялась своей ослепительной белизной на ярко-красной ткани, охватывавшей его

стройный стан. В одной руке он держал золотой жезл, в другой — флейту из слоновой кости.

Безучастно простер он свой жезл над обомлевшей толпой, очарованной его появлением, и затем, обратившись к идолу, ударил его сильнее, чем

следовало, своим жезлом. Как бы оскорбившись этим святотатством, богиня грозно зашевелила многочисленными руками и на каждой из них по-

казалось по большой змее, спустившись, они окружили юношу со всех сторон. Не смущаясь грозным кругом, Андре поднес к губам флейту,

при первых звуках ее змеи высоко подняли головы и мерно закачались перед идолом. В заключение Андре схватил самую большую змею, поднял ее высоко над толпой и обвил ею шею грозной богини.