Луи Жаколио - В стране чудес

От берегов озера нашим путникам пришлось подняться на возвышенность. Посреди густой и могучей растительности они увидали расползшиеся

плиты старинной дороги и по ней скоро дошли до ворот, своды которых наполовину скрывались за деревьями. То были главные ворота Амбы.

Все здесь оставалось таким, как было когда-то: тяжелые створы на железных петлях стояли настежь и позволяли видеть в стороне караульню с

каменными скамейками, медными решетками и очагами. Можно было подумать, что еще вчера эти места были полны жизни и движения.

Старый „заклинатель" твердыми шагами вступил в пределы проклятого города, спутники его следовали за ним со страхом.

По другую сторону ворот росли во множестве высокие, могучие деревья, охватывавшие своими огромными корнями каменные обломки, един-

ственные остатки бывших тут некогда зданий.

Вскоре путники снова вышли на открытое место, и перед ними раскинулась великолепная панорама долины Амбы.

Представьте себе глубокий кратер, скаты которого покрыты густым и мрачным лесом, в середине 'зеленый конусообразный холм, служащий

пьедесталом для мраморного, волшебного блестящего дворца, вокруг холма — покинутый молчаливый город, в котором самые незначительные дома

похожи на дворцы, отражающие свои высокие причудливые фасады в темных водах озера. Высокие стены по краям кратера, вырезывающиеся

своими зубцами на синеве неба, казалось, разобщали город с остальным миром.

Молчаливые, неподвижные, смотрели беглецы на это зрелище, как бы спрашивая себя, не есть ли все это мираж, вызванный тяжелой атмосферой

леса. Особенно поразил их, как сверхъестественное видение, один гигантский дворец: купола, крытые пластинками золота и голубой эмалью, мраморные

башенки, отливающие желтизной слоновой кости, золоченые балконы, висящие над пропастями — это был очаровательный замок из сказок

Шехерезады.

По тропинке, круто спускавшейся в долину, наши путешественники вскоре пришли к городскому пруду, на берегах его обремененные плодами деревья, остатки бывших садов, склоняли над водой свои ветви.

Друзья наши остановились в саду, чтобы поесть плодов и напиться. Они смотрели на город, дома которого начинались за прудом. Мертвая тишина

царила над долиной: ни одного живого существа не показывалось на земле, ни одной птицы в воздухе, ни одного чудовища в воде.

Андре и Миану охватил непонятный страх, они почти жалели, что покинули темный лес. Там, по крайней мере, была жизнь, хотя и полная опасности,— между тем как здесь смерть поразила все живые существа и, казалось, угрожала дерзкому, осмелившемуся возмутить покой ее владений.

Путники вошли в пустынный город. Вокруг них поднимались высокие фасады с резными арками и монументальными дверями. Сквозь открытые двери, створы которых были уничтожены временем, можно было видеть обширные залы, носившие следы былого великолепия. Во многих местах

обширные кучи мусора, покрытые густою, роскошною растительностью, указывали место базаров и непрочных построек нищеты.

Но вот, среди темной зелени манговых и других деревьев снова показались ряды мрачных арок,

высокие, резные фронтоны и длинные колоннады величественных дворцов. Нигде природа не соединялась так грациозно с созданиями человека. Предоставленная самой себе, она покрыла стены лианами и цветами, расположила тенистые сады во дворах и украсила кактусами мраморные ограды террас.

Проходя по мощенным улицам, наши путники испытывали чувство тихой грусти, какой не вызывают голые и печальные развалины: здесь солнце,

скользя между ветвями, придавало теплый и мягкий оттенок этой смеси зелени и обделанных камней. По тропам, скрытым листвой, беглецы про-

шли к небольшим прудам, окруженным портиками и отражавшим высокие каменные шпицы великолепных храмов.

Эти священные здания, построенные исключительно из камня, избежали общего разрушения.

Их мраморные ступени носили еще многочисленные следы ног, попиравших их, а на алтарях бесстрастно царили идолы, перед которыми некогда

повергалась ниц набожная толпа. Некоторые из храмов отличались необыкновенной роскошью, и в нишах их блестели еще золотые и серебряные сосуды.

Мали задумал сначала расположиться на ночь в одном из храмов, но дети горели желанием посмотреть волшебный царский дворец.

— Хорошо,— сказал старый заклинатель змей,— пойдемте во дворец, я и сам не прочь видеть великолепие жилища царей Амбы, о котором сохранилось столько преданий.

Дворец стоял на вершине холма, в самой середине узкой долины. К нему, возвышаясь над прудом, вела вокруг холма дорога со ступенями, высеченными в скале. На уступах расположено было несколько ворот, защищавших когда-то эту дорогу,

но теперь они стояли открытые настежь. Когда наши путники приблизились ко входу с монументальной аркой, Миана внезапно вскрикнул:

— Смотрите, смотрите, — дворец обитаем!

И в самом деле, к великому ужасу смелых посетителей, множество голов показались в амбразурах, повидимому, среди таинственных защитников

царило большое волнение, поднялась беготня, казалось, что они занимают места для битвы, — и вскоре террасы и окна дворца наполнились народом.

Испуганные путешественники стремительно повернули назад, как вдруг услышали продолжительное — „гу! гу!", —тотчас же повторенное тысячами хриплых голосов. Гануман, сидевший на плече хозяина, ответил таким же криком.

— Это обезьяны-лангуры! — вскричал Миана.

— Очень возможно, — сказал Мали,— что это в самом деле лангуры, расположившиеся в пустом дворце. Однако, нам не следует рисковать.

— А эти обезьяны опасны?— спросил Андре.

— Нет, саиб, — ответил Мали, — это добрые и безобидные животные, но когда их много, они не боятся врагов. Вы знаете, конечно, что они живут

племенами, повинуясь одному начальнику, который ими предводительствует и управляет. Когда место, в котором они живут, перестает давать им доста-

точно средств к жизни, они целым племенем переселяются в другое место, сражаются с племенами, более слабыми, и прогоняют их. Племя, которое живет во дворце, вероятно, владеет им с тех пор, как люди оставили его, сады питают их плодами. Обезьяны, вообще, любят занимать оставлен-

ные жилища. Во всяком случае, нам лучше отказаться от осмотра дворца: обезьяны вряд ли пустят нас туда.

— Я придумал нечто, — сказал Миана после недолгого раздумья. —Хоть я и умею дрессировать обезьян, но этих так скоро не выучишь. Зато Гануман понимает, что я говорю ему, — мы это видели сегодня утром. Так вот, я пошлю его одного к лангурам, он объяснит им, что мы хорошие люди и не сделаем им зла, и они нас пустят.