Рольф Бломберг - В поисках анаконды

Поводом для этого послужило посещение одной гасиенды, [5] Гасиенда — поместье. где мне показали замечательные находки: маленькую статуэтку индейца, броши и слепок с лица — всё из чистого золота. Владелец гасиенды нашел в старых курганах золотые предметы общей стоимостью свыше тридцати тысяч шведских крон. [6] Крона — основная денежная единица Швеции, соответствует примерно нашему рублю. На его земле оставалось еще множество необследованных курганов, и он надеялся сделать новые богатые находки. Разумеется, я немедленно предложил свои услуги. Можно ли придумать более увлекательное занятие, чем расколка курганов!

«Увы, — ответил хозяин, — сейчас я не решаюсь трогать курганы. Кто-то уже проговорился, — о моей находке проведали власти. Теперь они требуют доли в добыче. Бóльшую часть найденного я переплавил и спрятал в сейф — там оно лежит надежно, но стоит мне начать новые раскопки, как сразу появятся всякие соглядатаи…»

Я просто оторопел, услышав откровенное признание хозяина, что он переплавил бесценные археологические находки! К сожалению, в этих краях сплошь и рядом поступают подобным образом. Редчайшие золотые изделия, за которые музеи готовы уплатить сколько угодно, превращают в слитки.

На этом мои соблазны и кончились, но когда я затем попал в Орьенте (так называют восточные провинции Экуадора, лежащие в верховьях Амазонки), то убедился, что здесь только о золоте и говорят. Мне пришлось выслушать бесконечное количество историй — о сказочных реках, на которых счастливцы набивали карманы самородками, и так далее, и тому подобное.

Познакомился я и с самими золотоискателями, однако большинство из них вели далеко не завидное существование. Добытого ценой больших усилий драгоценного песка едва хватало им, чтобы прокормиться. Лица золотоискателей были помечены печатью лишений и малярии. И несмотря на это, их отличал какой-то патетический оптимизм. Все до одного были совершенно уверены, что в один прекрасный день мучениям и тяжелой жизни придет конец, фортуна [7] Фортуна — в переносном смысле счастье; от имени Фортуны, древнеримской богини судьбы. повернется к ним лицом и они найдут богатые месторождения золота.

Разве я не слыхал о Пересе — одном из первых богатеев страны!.. Он тоже искал золото в Орьенте, много лет из сил выбивался, пока не набрел на речушку, где за месяц намыл на двести тысяч сукре, [8] Сукре — основная денежная единица в Экуадоре, подобно тому как рубль — основная денежная единица в СССР. которые и положили начало его огромному состоянию…

Некоторые рассказчики проникались ко мне доверием и делились своими сокровенными замыслами. Появлялась грязная, измятая бумажка (карта, разумеется), затем мой новый приятель излагал шепотом длинную историю: как он совершенно случайно узнал о богатейшем месторождении. Каждый раз источником заманчивых сведений оказывался «один пьяный индеец». Не соглашусь ли я финансировать это предприятие? Всю прибыль пополам. A-а, денег нет… Жаль, жаль, больше всего меня, разумеется, теряющего такой случай. Что же до обладателя карты, то он не сомневался, что без труда найдет желающего вложить деньги в такое дело. Правда, не каждому можно доверять…

Я не прочь был быстро разбогатеть; к тому же мне хотелось испытать жизнь золотоискателя. Кончилось тем, что я купил снаряжение для промывки золота и вступил в ряды лавадорес де оро. Увы, тучи кровожадных мух, палящее солнце и жалкая добыча — всё это вместе взятое надолго отбило мне охоту искать золото.

Из первого путешествия в Южную Америку я привез в Швецию много забавных животных и ни крупинки золота. Я не сомневался, что окончательно излечился от золотой и кладоискательской лихорадки. Но в 1947 году, когда я после десятилетнего отсутствия снова приехал в Экуадор, лихорадка не замедлила вернуться. Кого я стану винить на этот раз? Разумеется, мою экуадорскую тещу!

Она страдает неизлечимой и притом крайне заразной формой кладоискательской лихорадки.

Я упоминал уже в одной из своих книг, как она подбила меня забраться в пещеру в поисках инкского золота; на ее совести еще много подобных злодеяний. Не одну пещеру облазил я по ее вине. Однажды меня чуть не похоронило заживо обвалом; я спасся каким-то чудом и несколько недель после этого был инвалидом…

Но хороший зять должен уметь мириться с мелкими неприятностями! В другой раз теща отправила меня за кладом на вулкан Пичинча. Целую неделю она ходила в церковь, жгла свечи и молилась, чтобы экспедиция увенчалась успехом. Увы! Лично мне поход на Пичинчу дал немало интересного — я собрал ценный зоологический материал, но тещу мои находки нисколько не радовали, и она дала мне понять, что не стоило тратить время на поиски никому не нужных тварей.

Моя теща — неисчерпаемый источник историй о кладах. Некоторые из них основываются на документах и звучат весьма правдоподобно, другие же — чистые басни и легенды. Ее внуки готовы слушать их без конца, что не мешает им потихоньку посмеиваться над бабушкой. Зато сама теща непоколебимо верит во все эти россказни. Верит в существование всевозможных сверхъестественных вещей и созданий, вроде заколдованных гор, косматых лесных людей с вывернутыми ступнями (чтобы их нельзя было выследить), летающих людей и так далее в этом же роде. В мире ее представлений все это кажется вполне естественным и даже не очень страшным. Каждый раз, когда я отправлялся на охоту, на поиски живых экспонатов для моих коллекций, теща не забывала напомнить, чтобы я постарался поймать животное, которое она называла карбункель. Судя по ее описанию, оно принадлежит к кошачьим, но отличается от прочих зверей прежде всего тем, что у него горит во лбу огромный алмаз. Отец тещи будто бы поймал однажды такого карбункеля на склонах Чимборасо, только зверьку удалось, к сожалению, удрать.

«Представь себе, — сказала она мне как-то раз, — сколько заплатил бы за такого зверя какой-нибудь зоопарк или музей! Я почти уверена, что его не найдешь ни в одной коллекции».

Я тоже почти убежден в этом. Что и говорить, славная была бы добыча!

Бывает, теща вдруг пропадает из дому, и ни тесть, ни кто-либо другой в семье не знает, куда она делась. А спустя недельку пропавшая возвращается; причем нередко ее возвращению предшествует телеграмма из какого-нибудь отдаленного уголка Экуадора с просьбой к мужу выслать ей денег на дорогу. Подробности тещиных путешествий всегда остаются тайной, однако никто не сомневается, что речь шла о кладе, золотом руднике или еще о чем-нибудь в этом роде.

Однажды мы с женой отправились в киноэкспедицию в провинцию Имбавура. И тут в одной индейской деревушке мы случайно обнаружили, что местные жители очень хорошо знают мою тещу.