Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Легенда о такой горе возникала, видимо, всегда там, где какому-либо народу доводилось в первый раз сталкиваться с непонятным свойством магнитной стрелки неизменно указывать на одно и то же направление. Насколько известно автору, эту культурно-историческую взаимосвязь впервые выявил Фальконе в 1717 г. [17]Пожалуй, еще в древности люди уже кое-где знали об этой особенности магнитной стрелки. Во всяком случае, известно, что древние китайцы были знакомы с «направлением стрелки» в очень отдаленные времена, что подтверждено источниками не позднее 121 г. н.э. [18]С этим ранним [309] знакомством китайцев со свойствами магнитной стрелки связаны, вероятно, сообщения о магнитных горах на Дальнем Востоке, [19]встречающиеся уже у Плиния [20]и Птолемея. [21]Так как у китайцев и средневековых арабов компасные стрелки всегда указывали на юг, то и свою таинственную, внушавшую ужас магнитную гору, которой они приписывали «южное направление» магнитной стрелки, они тоже искали где-нибудь на юге посещавшихся ими морей. Народы, населявшие Северную и Западную Европу, очевидно, независимо от жителей Востока открыли свойство магнитной стрелки не позднее, но, вероятно, и нс на много раньше XII в. [22]У них магнитная стрелка указывала на север (ведь на какой стороне сделать «острие», зависит, разумеется, от произвольного выбора). Поэтому европейцы и причину этого явления — магнитную гору тоже искали где-нибудь на севере. Об этом свидетельствуют стихи болонского поэта Гвиничелли, старшего современника Данте, приведенные среди первоисточников в начале главы.

Первоначально полагали, что магнитная гора относительно безобидна и находится где-то недалеко в доступных водах, как это следует из описания встречи флотилии хегелингов с магнитной горой в «Песне о Гудрун». [23]Но скоро в Европе (как и у арабов [24]) мифическая магнитная гора превратилась в одну из самых ужасных опасностей, грозящих мореходу, и ей приписывали гибель бесчисленных кораблей. Особенно сильно ужас, который она внушала, проявляется в странном народном сказании о герцоге Эрнсте. [25]Сказители заставляют своего героя в течение одного плавания столкнуться со всеми опасностями, созданными богатой фантазией восточных народов, и испытать чудесные приключения. Между тем пасынок императора Конрада II, герцог Эрнст Швабский, павший в битве 17 августа 1030 г., несомненно, никогда не видел моря. Согласно исследованиям Уланда, сказание это было известно еще в 1188 г., то есть через 150 лет после смерти его героя. [26]Следовательно, в то [310] время страх перед магнитной горой в европейских странах был, вероятно, уже довольно велик.

Так как в известных водах до Нордкапа и далее магнитной горы нигде обнаружить не удалось, то ее мнимое местонахождение отодвигалось все дальше на север; причем таинственную силу, заставлявшую компас указывать на север, либо приписывали самой Полярной звезде, как это видно из поэмы Данте, либо предполагали, что эта гора находится на крайнем севере Гренландии, если не на самом Северном полюсе. [27]Так, на карте мира Вальспергера от 1448 г. у северных морей стоит надпись: «В этом большом море нет судоходства из-за магнита» [« in hoc mari magno non est navigatio propter magnetes »].

То же самое сообщает карта Реиса от 1508 г., ссылаясь на книгу «Счастливое открытие». Именно в этой книге, возможно, впервые было приведено странное сообщение, которое помещено в виде легенды на карте Реиса у северной Гренландии: «Здесь начинается Янтарное море. Судовой компас здесь уже ненадежен, и корабли, в которых есть железо, не могут повернуть назад». Надпись, помещенная у самого полюса, которая приведена в начале главы, также, видимо, заимствована из этого источника. [28]

Насколько прочно укоренилось это заблуждение относительно магнитной горы, находящейся в гренландских водах, особенно хорошо видно из того обстоятельства, что еще в 1567 г. неудача экспедиции в восточногренландских водах, руководимой Могенсом Хейнессеном, была приписала действию магнитной горы.

Эгеде, сообщающий об этом заблуждении, добавляет столь же трезво, сколь и метко: «Подлинными «магнитными утесами», задержавшими корабли Хейнсона [Хейнессена], были, несомненно, либо страх, что он не пройдет среди устрашающей массы льда, которая виднелась впереди, либо противное течение, обнаруженное около Статенхука и столь сильное, что корабль даже на всех парусах не мог двигаться дальше». [29]

В связи с этой историей невольно вспоминается рассказ персидского царевича Сатаспа (см. т. I, гл. 18), которому такой же суеверный страх, показавшийся Эгеде «смешным», помешал выполнить царский приказ.

Мы знаем также, что Мандевиль с присущей ему «наглой лживостью» (Бевеншен) утверждал даже в своей полной сенсаций книге, что во время его мнимых странствий он якобы сам видел магнитную гору, разрушающую корабли. [30][311]

Если подобные вымыслы действительно были навеяны книгой «Счастливое открытие», а такой вывод напрашивается из карты Рейса, то оксфордский священник отдал дань духу времени и, очевидно, более охотно рассказывал различные сказки и чудесные истории, чем излагал подлинные факты.

Такой вывод подкрепляется и соображениями, высказанными Нансеном, который считает, что всевозможные вымыслы и ошибочные представления об островном мире северных широт, видимо, ведут свое происхождение от книги «Счастливое открытие». [31]Это относится, в частности, к разделявшемуся почти всеми учеными XV и XVI вв. заблуждению, будто Гренландия представляет собой полуостров Европы. Такое ошибочное представление настойчиво внушал своим современникам Клавдий Клавус [32](около 1427 г.), но его придерживались также Бехайм (1492 г.) и Реис (1508 г.), и оно просуществовало до 1600 г. Уже в «Королевском Зерцале» (около 1240 г.) высказывается мнение, [33]что Гренландия не может быть островом, так как там встречаются северные олени, полярные зайцы и песцы, которые не водятся на островах и, следовательно, могли переселиться туда сами только из других областей Европейского материка (см. гл. 151 и 157). Открытие Шпицбергена, гигантские ледяные поля Северного Ледовитого океана и легенда о некоем путешественнике, якобы добравшемся пешком от Гренландии до Норвегии и питавшемся в пути молоком захваченной им козы, для которой нашлось там достаточно корма, [34]могли значительно укрепить такое ошибочное представление. Этому способствовала, вероятно, книга «Счастливое открытие», которая перенесла место действия из Северного мира в более низкие широты. Наконец, Клавдий Клавус, так сказать, санкционировал сообщение книги, подкрепив его своими авторитетными суждениями. Этот датчанин был первым ученым, который сообщил средиземноморским народам более точные сведения о Крайнем севере. Он нанес на известный в его время вариант карты Птолемея арктические районы. И все же Клавдий Клавус, пожалуй, больше всех виноват в продержавшемся несколько столетий заблуждении, будто существует перешеек, соединяющий Гренландию с Северной Европой или Северной Азией. Фишер, [35]впрочем, правильно указал на то, что сам Клавдий Клавус, вероятно, был введен в заблуждение древнескандинавскими источниками XII и XIII вв. [36]и прежде всего «Историей Норвегии» (XII в.). [37]Но этот датчанин некогда слыл лучшим знатоком Гренландии, и его сообщения были приняты всеми за истину. Утверждению Клавуса, будто он сам побывал в Гренландии примерно [312] между 1425 и 1430 гг. (см. гл. 153), и в нашем веке верили такие авторитетные исследователи, как Фишер и Мадсен. [38]Между тем сообщение Клавуса «ничем не подтверждается», [39]и, как полагает автор этих строк, можно даже доказать, что такое путешествие было фактически невозможным (см. гл. 153).