Борис Василевский - Снега былых времен

На другой день мы улетали. Дежурная по гостинице, Фаина Николаевна, заботившаяся обо мне все эти дни, накормила напоследок жареным оленьим мясом, просила «не забыть вставить ее в книжку». Оленеводы собрались в старом, тесном аэропорту, построенном еще во времена, когда через Чукотку перегоняли самолеты по ленд-лизу. Всего со всех бригад съехалось человек двадцать пять. Ходьяло тоже был здесь — все-таки прав я оказался насчет воспаления легких, — но врачи его успокоили, на слет он поехал. Пришел пустой «АН-24» — спецрейс. Когда набрали высоту, по радио объявили: «Дорогие участники слета оленеводов! Экипаж самолета поздравляет вас и желает новых трудовых успехов». Оленеводы похлопали. Рядом со мной сидел пастух в нарядной шапке из камуса, отороченной соболем, расшитой зеленым бисером. Еще в порту я обратил внимание, что у каждого с собой какие-то разнокалиберные коробки, свертки, аккуратно перевязанные нарядными разноцветными лентами. Я поинтересовался у соседа, что они везут, предположив, что это, наверное, подарки, которые омолонцы на слете вручат представителям какого-нибудь другого, соревнующегося с ним совхоза. А те, в свою очередь, им… «Подарки везем, — сказал пастух, — сами себе. У РАПО своих денег нет, а пыль в глаза пустить надо. Там сдадим, потом нам вручат, повезем обратно…» Опять летели вечером, и не видно было гор. В билибинской гостинице Владимир Иванович захлопотался до ночи, заботился о своих оленеводах, как о малых детях. Бегал по номерам, проверял, кто как устроился, всем ли хватило места, сам таскал кресла-кровати… С утра все отправились в Дом культуры. Меня обогнал Ильченко — раздетый, в одном костюме, он несся через площадь с коробкой в руках, бормоча: «В Тулу со своим самоваром!» При входе красовался лозунг: «Слава вам, люди, песен достойные!» В фойе было людно, торжественно, собрались со всего района, приехали гости из Анадыря, Магадана. Висели таблицы показателей, объявления об экскурсии на «атомку», о соревнованиях по национальным видам спорта, о вечере чествования оленеводов. Со звонком все потянулись в зал. Я уж не пошел — мне надо было собираться на Дальний…

«Билибино держится на трех китах, — как выразился один мой приятель. — БАЭС, АГРЭ и БГОК. И главный кит, конечно, — БГОК». Какой кит второй, он не назвал, но это было ясно. Если Билибинский горно-обогатительный комбинат занимается непосредственно добычей «металла», то поиск, разведку обеспечивает АГРЭ — Анюйская геолого-разведочная экспедиция. Перед отъездом на Дальний побывал я и там и там. И директор БГОКа Болеслав Иосифович Василяускас, и главный геолог АГРЭ Александр Иванович Толокольников — оба северяне с солидным стажем — говорили то же, что я уже слышал в Магадане от замдиректора СВКНИИ В. И. Гончарова. Что россыпи отрабатываются, что ориентироваться надо на рудные месторождения, и т. д. «Основной недостаток россыпных — быстрое истощение. Бум с россыпями длится лет двадцать пять — тридцать, это в любом районе, — сказал Толокольников. — Раньше брали, что плохо лежит. Сейчас нужны новые методы поиска. Уменьшение ассигнований, мы считаем, ни к чему в этой ситуации. Возможно, что со временем опять начнется отток средств сюда. Но когда? Им наверху виднее… Строительство рудника нужно — прямо-таки скоропостижное!» — так заключил главный геолог. А директор БГОКа подтвердил: «Сейчас надо активно переходить на разработку рудных, коренных месторождений». Рудник, как я уже упоминал, был, наряду со 2-й очередью БАЭС, другим важным объектом в Билибинском районе, записанным в комплексную программу развития производительных сил области. Сроки его строительства определялись 82–88-м годами. Однако два года прошло, а начато оно до сих пор не было.

Съездил я и туда, на место будущего рудника, благо это совсем недалеко от Билибино: со вторым секретарем Билибинского райкома партии И. М. Кущом мы за какой-то час доехали на его «Волге». Высилась там гора метров в девятьсот, на белых ее склонах виднелись на разных уровнях, будто норы, черные дырки — пробитые геологами разведочные штольни. Внизу, в долинке, приютился поселочек геолого-разведочной партии в считанное количество домиков, с оригинальным, сами понимаете, названием Безымянный. Поселочек такой сразу отличишь: ставится он наскоро, но окончательно, и в таком виде, не переменяясь почти, служит столько, сколько нужно. А уйди из него, допустим, завтра все его обитатели, и уже послезавтра вид у него будет такой, словно не жил в нем никто сто лет. И название его позабудут. В самом деле — как безымянный солдат… Тут можно было бы пуститься в очередное лирическое отступление — на сей раз о поселках для геологов, — но рановато еще. Попозже… Главный геолог ГРП Владимир Андреевич Яковлев поведал историю открытия месторождения. Ничего захватывающего, драматического: кто-то, например, верил, а большинство не верило, и кто-то полжизни положил, но убедил, доказал! — ничего такого в этой истории не было, представала тут обычная, долгая, будничная работа. Без фанфар. Но главная-то трудность как раз и заключается — это тоже общеизвестно — в длительности будней. Может, это и подразумевал Владимир Андреевич, когда сказал — «корявая судьба»… Искать начали давно, тридцать лет назад, в 54-м. Результат был… — здесь Яковлев начертил в воздухе ноль, — потому что искали в осадочных породах. В 56-м обнаружили в коренных, это и было открытием. Спустя десять лет создали горную партию. Защитили 1-ю очередь. Жильный тип, кварцевая формация, в технологическом отношении — «сахар», то есть легко обогатимое, простая гравитация. На Чукотке это одно из первых, если не первое подобное месторождение. Но по запасам было «средненькое», «наверху» им не заинтересовались, отнесли к нерентабельным, забалансовым. Встал вопрос о целесообразности дальнейшей работы. Деньги выделяли только под прирост запасов, а на разведку не давали. Партия сократилась от трехсот человек до ста. Работа все-таки продолжалась, и вот в итоге наткнулись на «слепые рудные тела». То есть не выходящие на поверхность. Теперь будут ставить рудник. Вот и вся история… Позже я спросил у Б. И. Василяускаса, отчего же так затягивается начало строительства и какова тут реальная перспектива. Оказывается, не готов был еще проект, только в этом году должны были его закончить. Имелся уже, правда, проект на ЛЭП, но не давали денег. Лишь в этом году Минцветмет открыл финансирование. Выделили миллион рублей. Это только часть линии и часть дороги… Вот и все, что можно пока сказать о руднике. Но меня по-прежнему влек к себе Дальний, и влек тем более, что восемь лет назад я застал почти самое его начало, а теперь, судя по словам главного геолога АГРЭ, близился его конец.