Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

— Продолжайте.

— Есть и множество других тонкостей, мистер Болен. Вы увидите их, когда внимательно изучите проект. Например, есть один трюк, к которому прибегает чуть ли не каждый писатель, — вставить в каждый рассказ хотя бы одно длинное словцо с туманным смыслом. Чтобы читатели думали, будто автор страшно мудр и умен. Поэтому и моя машина будет делать то же самое. Специально для этой цели там припасена целая куча длинных слов.

— Где?

— В словарной памяти, — сказал Найп.

Возможности новой машины они обсуждали большую часть дня. В конце концов мистер Болен заявил, что ему еще нужно подумать. Наутро он излучал спокойное воодушевление, а через неделю уже был ярым сторонником идеи.

— Что надо сделать, Найп, так это заявить, будто мы строим еще одну вычислительную машину, только нового типа. Это поможет сохранить тайну.

— Вот именно, мистер Болен.

А через полгода сооружение машины было закончено. Она занимала отдельный кирпичный корпус на задворках здания фирмы и теперь, когда была готова к действию, никому, кроме мистера Болена и Адольфа Найпа, подходить к ней не разрешалось.

Настал волнующий миг: двое мужчин — один приземистый и толстый, другой высокий, худой, зубастый — стояли в коридоре перед щитом управления и готовились выпустить свой первый рассказ. Их окружали стены, разделенные на множество ниш, и на стенах этих размещалась проводка, плавкие предохранители, выключатели и громадные стеклянные электронные лампы. Оба мужчины нервничали, мистер Болен то и дело перескакивал с ноги на ногу, он был совершенно неспособен устоять на месте.

— Ну, какую кнопку? — спросил Адольф Найп, оглядывая ряд небольших белых дисков, похожих на клавиши пишущей машинки. — Выбирайте, мистер Болен. Тут много журналов на любой вкус — «Сэтердэй ивнинг пост», «Коллиере», «Лейдиз хоум джорнел» — какой пожелаете.

— Боже правый, мальчик! Откуда я знаю? — Он подпрыгивал так, словно мучился крапивницей.

— Мистер Болен, — серьезно сказал Адольф Найп, — да понимаете ли вы, что сейчас одним движением своего пальчика вы способны превратить себя в обладателя самого разностороннего на нашем континенте литературного таланта?

— Послушайте, Найп, займитесь, пожалуйста, делом… без всяких предварительных замечаний.

— Ну что ж, мистер Болен. Тогда мы… позвольте-ка вот эту. Ничего.

Он протянул руку и нажал кнопку с набранной мелким черным шрифтом надписью: «Женщина сегодня». Резко щелкнуло, и, когда он убрал палец, кнопка так и осталась вдавленной, ниже уровня остальных.

— Журнальчик выбрали, — сказал он. — А теперь — оп-ля!

Он протянул вверх руку и дернул какой-то переключатель на панели. Комната тут же наполнилась громким жужжанием, потрескиванием электрических разрядов и перезвоном многочисленных быстро снующих рычажков. И почти тут же из прорези в правой части контрольной панели стали выскакивать и падать в подставленную корзину листы бумаги в формате кварто. Выскакивали они быстро, по штуке в секунду, и не прошло и полминуты как все кончилось. Бумажный поток иссяк.

— Вот и все! — закричал Найп. — Вот он, наш рассказ!

Они схватили страницы и принялись читать. Первая начиналась так: «Аивлкортуеклноастивм васиенролвдкеробааааанооо, перцо-умсуй…» Они посмотрели другие страницы. Стиль везде был приблизительно одинаков. Мистер Болен зашелся криком, молодой человек пытался успокоить его.

— Ничего страшного, сэр, честное слово. Нужна лишь пустячная наладка. Что-то где-то не так законтачено, только и всего. Не забывайте, мистер Болен, в этом зале больше миллиона футов проводки. Нельзя ожидать, что все сразу же пойдет как по маслу.

— Она никогда не заработает, — сказал мистер Болен.

— Терпение, сэр, терпение.

Адольф Найп принялся искать неисправность и через четыре дня объявил, что все готово для новой попытки.

— Она никогда не заработает, — талдычил мистер Болен. — Я знаю, она никогда не заработает.

Найп улыбнулся и нажал кнопку выбора журнала с пометой «Ридерз дайджест». Затем потянул на себя переключатель, и снова комнату наполнило волнующее жужжание. Из прорези в корзину выскочила одна страничка машинописи.

— А остальные где? — вскричал мистер Болен. — Она остановилась! Она сломалась!

— Нет, сэр, не сломалась. Она в полном порядке. Это же для «Дайджест», разве вы не видите?

— На этот раз начало было такое: «Немногиеещезнаютчтоот-крыто новоереволюционноелечение способноеразинавсегдаизбавить людейотсамой страшнойболезнинашего времени». И так далее.

— Тарабарщина какая-то! — завопил мистер Болен.

— Нет, сэр, все прекрасно. Неужели вы не видите? Просто машина не отделяет слова, это легко исправить. Но заметка-то, вот она. Смотрите, мистер Болен, смотрите! Все на месте, кроме знаков препинания.

Так оно на самом деле и было.

При очередной попытке несколько дней спустя все было безупречно, даже пунктуация. Первый рассказ, который они создали для известного женского журнала, оказался солидным фабульным сочинением об одном парне, мечтавшем вырасти в глазах своего богатого работодателя. Этот парень, говорилось в рассказе, устроил так, что один его друг якобы с целью ограбления остановил дочь богача, когда та направлялась в машине домой. А парень, случайно оказавшийся поблизости, вышиб пистолет из руки своего друга и спас девушку. Девушка была переполнена благодарностью. Но ее отец заподозрил неладное. Он устроил парню грубый допрос. Парень раскололся и во всем признался. Тогда отец, вместо того чтобы вышвырнуть парня из дома, заявил, что восхищен его находчивостью. Девушка была в восторге от его честности и… внешности. Отец пообещал сделать его главным бухгалтером, девушка вышла за него замуж.

— Великолепно, мистер Болен! Как раз то, что надо!

— По-моему, пошловато, мой мальчик.

— Нет, сэр, это ходкий товар, настоящий бестселлер!

Вдохновленный, Адольф Найп тут же сделал еще шесть рассказов — за столько же минут. Все они, кроме одного, который почему-то вышел несколько непристойным, казались вполне сносными.

Тут уж мистер Болен успокоился. В одной конторе в центре города он согласился учредить литературное агентство во главе с Найпом. Недели через две это было устроено, после чего Найп разослал по почте первую дюжину рассказов. Под четырьмя из них он поставил свою фамилию, под одним — фамилию Болена, для других же просто выдумал имена. Пять из этих рассказов были сразу же приняты. Тот, под которым стояло имя мистера Болена, вернули с припиской редактора отдела литературы: «Работа выполнена искусно, но, на наш взгляд, рассказ не совсем получился. Мы хотели бы посмотреть другие сочинения этого автора».