Вячеслав Пальман - На суше и на море 1979

— Тиш-ш-ше… Это сова… сова…

Анна Семеновна секунду смотрела на его близкое лицо с расширенными глазами, на палец, прижатый к губам, на нелепую позу — одна нога поднята, рука с ружьем отставлена далеко в сторону — и весело расхохоталась.

— Тише!.. — умоляюще шептал Волков. — Прошу вас, тише!

Но Демьянова уже не могла остановиться.

— Ой, Иван Михалыч, — давилась она от смеха. — Ой, не могу!.. Как вы крались… и ружье наперевес… А тут сова!.. Ой, простите, ради бога!

Волков опустил ружье, посмотрел на хохочущую Анну Семеновну и засмеялся сам.

— Поистине нельзя брать женщину на охоту… Ладно, пошли в лагерь, — он открыл патронник и вытащил шприц с наркотиком.

— А как же медведь?

— Его скорее всего не было. Да и вы на десять километров в округе распугали всю живность.

Он достал из кармана фонарик, осветил все еще смеющуюся женщину, укоризненно покачал головой и закинул ружье за спину. Поминутно оступаясь, они взобрались на крутой склон. Низко над ними сияли огромные холодные звезды, огней лагеря не было видно.

— Далеконько забрели, — вздохнул Иван Михайлович, включил электрический фонарик и покрутил головку, чтобы собрать лучи в пучок.

И тут они увидели медведя.

Сразу было видно, что это мертвый медведь — слишком безжизненно он лежал: лапы бессильно вытянуты, голова откинута. Волков на всякий случай передал фонарик Анне Семеновне и велел светить прямо на оскаленную морду, а сам снял с плеча ружье, осторожно подошел и ткнул зверя дулом в бок. Медведь остался недвижим. Иван Михайлович медленно обогнул массивное туловище, Демьянова повела фонариком. Круглое пятно света скользнуло по густой темно-бурой шерсти, белым, хищно изогнутым когтям, по массивной голове с круглыми остекленевшими глазками и задержалось на желтоватых мощных клыках.

— Странно, — пробормотал Иван Михайлович. — Он будто погиб от удушья. Видите — пена выступила из пасти? А тело еще теплое, значит, это произошло недавно.

— Да он от старости издох, — легкомысленно фыркнула Демьянова.

— Завтра разберемся. Во всяком случае гобийского медведя мы нашли.

Рано утром Волкова сильно потрясли за плечо. Спросонок он решил, что к кому-то опять забралась фаланга. Эти пауки-скороходы на высоких ногах внушали омерзение. Стоило одному из них появиться в палатке, как тут же звали Волкова. Биолог хватал паука пинцетом за мохнатое туловище и отправлял в банку со спиртом.

— Что, опять фаланга? — хриплым басом спросил Иван Михайлович и разлепил веки.

Перед ним на коленях стоял Сайхан Наваннамжил. Лицо старого шофера посерело, узкие глаза округлились.

— Что случилось, Сайхан?

— Плохие вести, дарга. Уходить надо.

— Куда уходить? Зачем? — Волков сел, не вылезая из спального мешка, и подтянул колени.

— Люди говорят: смерть пришла в пески, — губы у монгола тряслись, слова выходили какие-то корявые. — Уже один арат погиб… Всем уходить надо.

— Погоди, не торопись. Рассказывай по порядку и подробнее.

— Не могу много говорить. Не могу имя называть — совсем плохо будет. Верить мне надо.

— Да хоть откуда опасность?

— Смерть в песках ходит!

— Сайхан, ты меня удивляешь. Мы с тобой люди немолодые, много на свете повидали. Нам ли песков бояться? Мы же мужчины!

— Слушай, дарга, — для большей убедительности шофер даже руки к груди прижал. — Я песков не боюсь, ты знаешь. Смерти тоже не боюсь.

— Ну, вот видишь…

— Я плохой смерти боюсь! — почти выкрикнул монгол.

Иван Михайлович внимательно посмотрел на шофера и задумался. Во-обще-то Сайхан — опытный водитель, тридцать лет крутит баранку. Монголию изъездил вдоль и поперек, Гоби знает лучше, чем лица своих детей. Зря он пугаться не будет.

— Хорошо, куда советуешь уехать?

— Чтобы песка не было!

— Сайхан, мы вчера медведя нашли, мертвого. Это очень важно для науки, понимаешь?

Монгол торопливо покивал.

— Мы его обработаем и сразу уедем. Договорились? Ты поможешь шкуру снять, череп вылущить…

— Сколько дней надо?

— Два дня, — твердо сказал Волков.

Сайхан на четвереньках пополз из палатки. У выхода обернулся:

— Отчего умер медведь, знаешь?.. Ты не сердись, дарга, я два дня в лагере сидеть буду, никуда не пойду.

Иван Михайлович проводил его взглядом. Ну и ладно, пусть отдохнет, отоспится. В последние дни ему здорово досталось. А там, глядишь, и страхи пройдут. Но что же все-таки напугало его? Волков взглянул на часы. Скоро шесть, пора вставать. Работа сегодня предстоит очень интересная.

За завтраком обязанности распределили так: Равиль Саидович и Лубсан Максаржаб уходят в маршрут; Мэргэн Санжадорж заканчивает замеры дебита колодца Сайн-Худук; Волков вместе с Лодоем Дамбой и Колей Громовым занимаются медведем (замеры, снятие шкуры, исследование желудка и других внутренних органов, консервация); Анна Семеновна готовит ужин и устраивает запланированную еще вчера стирку; Сайхан отдыхает. Обед все берут сухим пайком, к ужину возвращаются на базу. Никаких возражений решение начальника не вызвало.

Наконец-то она осталась одна и может спокойно заниматься своими делами. Как ни странно, прямые обязанности врача требуют мало времени. Все члены экспедиции, кроме Волкова, вполне здоровы и в медицинской помощи не нуждаются. Да и Иван Михайлович к ней обращается редко, у него свой запас сердечных лекарств. Провела она в аилах прививку от оспы, прочитала несколько лекций, роды один раз приняла. И все. Остальное время то помогает кому-нибудь из ученых, то книжки читает. Или вот постирушку затеет. В пустыне всюду въедливая пыль. Тончайшей пудрой проникает она в спальный мешок, оседает на всех предметах, скрипит на зубах. Два раза в неделю приходится стирать белье.

Анна Семеновна спустилась к колодцу за водой. Мэргэн хотел было отобрать ведра, но она помощь отклонила. Меряй, меряй свой дебит, скорее уедем из пыльной Гоби.

Колодец по логике должен быть самым чистым местом в пустыне. К сожалению, это только благие пожелания. Овечий помет перемешан с грязью, повсюду валяются какие-то палки, тряпки, клочья шерсти. Правда, лекции по санитарии араты слушают внимательно. Может быть, они поймут наконец, что овец надо оставлять подальше, а от колодца провести желоб и поить из него.

Несколько раз передохнув, Анна Семеновна принесла в лагерь два ведра воды. Технологический процесс стирки давно отлажен. Одно ведро вылила в котел и поставила на огонь. Пока вода грелась, сходила к палатке и принесла тазик и грязное белье. Налила в таз кипятку, разбавила водой из второго ведра и замочила белье. Потом насыпала сверху стиральный порошок, размешала, долила еще воды и оставила белье помокнуть. После стирки мыльную воду слила в пустое ведро. Полоскала тоже в тазике, до капли использовав всю воду. В результате у нее опять оказалось два полных ведра. Выжатое белье развесила снаружи на растяжках палатки и внутри нее на специальной веревочке, протянутой от входа до противоположного окна. А грязную воду потащила выливать подальше от лагеря к пирамидальному обо, лагерному стрельбищу.