Олег Попцов - На суше и на море 1986

Она изучала водоросли Белого моря, пропагандировала их питательные свойства и даже добилась, чтобы в Архангельске начали выпекать лечебный хлеб с добавкой «морской травы». В семьдесят лет она погружалась в Белое море с аквалангом, чтобы изучить подводные нивы. Во время войны она пешком прошла по льду Ладоги и принесла в блокадный Ленинград мешок водорослевых спор. Она учила блокадников, как разводить водоросли и как готовить из них пищу.

Сын Ксении Петровны погиб под Сталинградом. Теперь у нее никого больше не осталось. Она одна. И не одна. У нее прекрасная библиотека. У нее всегда люди. Она работает ночи напролет. Ей некогда обедать. У нее на кухне нет кастрюль. Она питается, как студентка, — чаем и бутербродами. Мы, соседи, иногда приносим ей готовые обеды и заставляем есть почти силой. Она не от мира сего, но живет для людей. Она почетный гражданин Архангельска.

И вот я вступил наконец в книжное жилище Ксении Петровны Темп. За столом, уставленным стопами фолиантов, папок, заваленным фотографиями и свитками карт, сидела худощавая седая женщина, похожая на одну из постаревших шекспировских королев. Услышав имя Ризнича, она грустно усмехнулась:

— Ну вот, хоть кто-то спросил меня про Ивана Ивановича!.. Как же мне его не знать! Я встречала «Святой Георгий» у Соборной пристани. Иван Иванович бывал у нас в доме… Целовал мне руку… Он хорошо пел, у него был чудный баритон. Любил веселье, добрую компанию. Высокий, слегка грузный, он держался уверенно, подтянуто. Он приглашал нас с отцом на лодку. Маленькая, изящная, с блестящими перископами… Мы прозвали ее «конфетка». Но боже, как же там тесно внутри! Я не представляю, как он там укладывался на крохотном своем диванчике… Это невероятно, что они прошли два океана. Как они радовались, что им удалось выйти из шторма возле Нордкапа… А еще «Святой Георгий» мы называли «литературной лодкой». Дело в том, что Иван Иванович всегда появлялся в сопровождении двух офицеров. Одного звали Грибоедовым, другой носил фамилию Лермонтов. Оба состояли в родстве со своими знаменитыми предками. Еще Ризнич был очень дружен со знаменитым полярным исследователем Борисом Андреевичем Вилысицким, тем самым, что совершил первое сквозное плавание по Северному морскому пути из Владивостока в наш город.

— А какова дальнейшая судьба Ризнича?

— До восемнадцатого года он был в Архангельске. Что с ним стало потом, мне не известно. Я бы и сама хотела узнать, где его могила. Он был прекрасным моряком и истинным патриотом.

Ксения Петровна устало откинулась на высокую спинку стула.

Она была родом из XIX столетия. Глядя на нее, слушая ее, зная о ней, думалось: «Век Бородина и декабристов, Пушкина и Достоевского, век, в котором вспыхнули искры самых гуманных идей, наделил одну из своих дочерей всем лучшим, чем славен был сам, и она сумела пронести этот прекрасный дар сквозь все вихри нашего времени, донести его нам, людям, стоящим на пороге века двадцать первого».

Гемп живет в каких-нибудь ста шагах от той пристани, где провожала в 1912-м судно Георгия Седова и встречала в 1917-м подводную лодку Ивана Ризнича. Пройдя по набережной мимо памятника Петру I, я вышел на площадку, сложенную из гранитных квадратов под высоким холмом. Это и была Соборная пристань, переименованная ныне в Красную. С трех сторон ее омывала Северная Двина. Если бы можно было прокрутить ленту реки вспять, как кинопленку, то сейчас бы вон там, из-за заснеженной излучины, показался черный струг подводной лодки с двумя блестящими клептоскопами, а колокола несохранившегося Троицкого собора грянули бы победную песнь первопроходцам.

Справа от Красной пристани стоял белый пароход «Аджигол» — флагман Детского морского пароходства. Слева вздымались желтые мачты шхуны «Запад», где курсанты старейшей в стране архангельской мореходки размещали музей своего двухсотпятидесятилетнего училища. Старая гранитная пристань готова была провожать новых Седовых и встречать новых Ризничей.

Фотоочерк

Цветные фото автора

Рассказывают такую легенду. Нес Великан землю, да уронил в море. Разбилась она на тысячи кусков, и каждый стал цветущим островом. Тогда из ствола самого высокого бамбука вышли двое: Малакас и Маганда — Сильный и Красивая; они и дали начало роду филиппинскому.

По-разному называют Филиппины — Страна семи тысяч островов, Жемчужина Южных морей, Земля лучших в мире кокосов, петушиных боев и изящных женщин, Край, где сошлись созерцательность Востока с прагматизмом Запада…

Здесь и вправду 7100 островов, и у каждого своя история, традиции, язык. Крупнейшие среди всех — остров Лусон на севере, Висайи в срединной части и Минданао на юге. На Лусоне живет половина населения страны, здесь ее столица и средоточие промышленности. Нередко говорят: Лусон — рисовая житница, Висайи — кладовая рыбы, копры, сахарного тростника, Минданао — заповедник ценного дерева нарры и поставщик фруктов.

Висайи примечательны еще тем, что сюда в 1521 году пристали испанские каравеллы, здесь в бою с вождем Лапу-Лапу был убит Фернан Магеллан. Тела погибших сожгли, доспехи их затерялись, но крест, водруженный Магелланом на берегу, сохранился. В городе Себу в старой часовне, напротив ратуши, стоит по сей день «крест Магеллана» — место паломничества туристов.

Население Филиппин —55 миллионов. Из этой многоязычной, разноплеменной семьи обычно выделяют жителей равнин — христиан, обитателей гор — язычников и мусульман юга — моро. Лидером в этом многонациональном государстве стали тагалы. Их язык наряду с английским объявлен в стране государственным.

Когда приезжаешь в Манилу, слух в потоке незнакомой речи чаще других отмечает три слова: «мабухай», «пагибик» и «легайя». Они, словно преследуя тебя, звучат повсюду: на улицах, с экрана телевизора, в модных песенках и в названиях солидных фирм. Проходит несколько дней, и узнаешь, что это тагальские слова: «здравствуй», «любовь» и «радость». В них, как в капле воды, высвечен национальный характер.

Конечно, говорить о характере народа в целом рискованно. Как в любой другой стране, на Филиппинах живут разные люди — веселые и угрюмые, неграмотные и утонченно образованные, ленивые и работящие, неискренние и прямодушные. И все же принято считать, что тагалы щедры, гостеприимны и музыкальны, илоки склонны к перемене мест, предприимчивы и расчетливы, висайянцы мягки и уступчивы, мусульмане юга нетерпимы и горды.

История архипелага отмечена многовековой борьбой народа за свое освобождение. В XVI веке сюда пришли испанцы с мечом и распятием. Через трн века непрерывных восстаний страна сбросила ненавистное испанское ярмо. Но явились другие хозяева — американцы. Лицемерно называя филиппинцев «маленькими коричневыми братьями», новые колонизаторы нещадно обирали их. Еще полвека бесправия. Но не зря говорят, «чем ночь темней, тем ярче звезды». Народ еще яростнее продолжал отстаивать элементарные права — есть хлеб своей земли, быть на ней хозяином. Только в 1946 году, после изгнания японских оккупантов, на руинах Манилы была наконец провозглашена суверенная Республика Филиппины.