Олег Попцов - На суше и на море 1986

Но размышлять о дьявольских совпадениях, удивительных случайностях, победах, оборачивающихся поражениями, и о поражениях, которые приводят к победам, нет времени. До 8 часов вечера — срока моего возвращения в лагерь — осталось два с половиной часа. А я сижу еще в самой «пасти Дракона». Успеть хотя бы до связи с базой в 22.00, иначе ребята начнут волноваться.

Делаю последние записи, укладываю в рюкзак образцы, фотографирую разрез. Кажется, ничего не забыл. Мне уж точно на Зубах Дракона больше не бывать. Эта первая встреча одновременно и прощание.

Теперь остается решить, как добираться до лагеря. Важно выбрать кратчайшую дорогу, найти приемлемый спуск к озеру. Судя по аэрофотоснимку, через два «зуба» вниз, к самой воде, ведет ложбина. Если бы по ней удалось спуститься, мой путь до лагеря сократился бы почти вдвое.

Иначе трудно сказать, когда я добреду домой с таким рюкзаком на ураганном ветру. Нелегко было попасть в логово Дракона, но в этом мне помог вездеход. А вот как выбраться? Тут уж рассчитывать приходится только на свои силы.

Интересно, где сейчас Будкин? Катит, наверное, к дому на «генеральском» месте. А может, уже в палатке сидит, блаженствует в тепле, пьет горячий вкусный чай. При таком ветре работать в горах действительно «дурацкое занятие». А. Саша с Борисом наверняка еще на озере, хотя и потерял я их из виду. Интересно, какая температура у дна озера? Вот бы сейчас поговорить, обменяться впечатлениями. Они там вдвоем. Мне же не с кем слово молвить, разве что с Драконом, да тот знай гудит, холодом дышит…

Уже больше часа иду я как раз вровень с остриями «клыков». Слева от меня стального с ржавчиной цвета склон, в который врезаны «зубы»; справа, внизу, темные скалы, обрывающиеся к озеру. Там, у их подножия, «дымится» вода. Ветер падает в пропасть с сокрушительной силой и не дает замерзнуть озеру у берега, а уж давно стоят крепкие морозы!

Постепенно все ощутимее тяжесть рюкзака. Хотя и ободряет сознание того, что за спиной уникальные образцы, шагаю я уже не так уверенно. Только бы не подвернуть ногу. Пошатнулся, пополз валун, не стремлюсь во что бы то ни стало устоять, мягко валюсь на спину, а мой раздутый рюкзак смягчает удар. Со стороны это, наверное, забавно выглядит: барахтается человек среди камней. Смешная песенка Будкина про антарктического героя, как назло, лезет в голову. Веселенький маршрут! Этакая прогулка вдоль челюсти… И ничего похожего на спуск не удается обнаружить, То, что кажется сравнительно пологим на аэрофотоснимке, в действительности доступно разве что скалолазам.

Когда я приближаюсь к краю очередной лощины, чтобы заглянуть вниз — идет ли она до самого озера или обрывается на скалах, ветер особенно яростно подталкивает меня. Кажется, если прыгнешь туда, расправишь руки, как крылья, — полетишь птицей. Там, в расщелинах, гнезда снежных буревестников — они парят внизу, подо мной.

Солнце уже ушло за склон горы, стало сумрачнее и холоднее. А ветер даже здесь, под склоном, все сильнее разгуливается. Вот уже миновал я то место, где, судя по снимку, казалось, можно было спуститься. Нет, там была такая крутизна, что голова шла кругом.

Может быть, отказаться от затеи спуска с этих крутых скал и попытаться выбраться на плато? Я шагнул вверх, но ветер с силой отбросил меня обратно. «Пасть Дракона» не выпускала. И я пошел вдоль склона, переползая с «клыка» на «клык». Впереди оставалось еще два-три «зуба». Дальше, я надеялся, будет все же желанный спуск.

Смотрю на часы. Надо торопиться: близится контрольный срок возвращения. И тут мое продвижение по «драконьим зубам» приостановил обледенелый снежник. Ширина его была метров сто пятьдесят. Шел он от самой вершины плато, а где оканчивался, я не мог разглядеть. Поверхность снежника сияла холодным стеклянным блеском. Она была так крута, что, если поскользнешься — полетишь пулей, через считанные секунды будешь на озере Радок. Только вот в каком виде?

Я сделал несколько шагов вперед, проверяя твердость обледенелой корки. Чуть ниже выступала скала. Там в случае чего можно было бы зацепиться. Шипы ботинок царапали лед и соскальзывали, ноги гудели от напряжения. Если бы не ветер, можно было бы еще рискнуть, вырубая выемки ледорубом, шаг за шагом преодолеть это препятствие. А так шансов на благоприятный исход не было. Путь вперед был отрезан. Привалившись к валуну, я сполз вместе с рюкзаком на камни, вытянул ноги.

На обдумывание времени не было. Стоило посидеть минуту без движения, как начинал ощущаться холод, морозный ветер проникал сквозь штормовку. Как выбираться отсюда? Оставался единственный вариант — подниматься снова на плато. Обидно идти в обратную сторону, да к тому же против ветра, а потом плестись в обход озера. Если все будет благополучно и сил у меня хватит, то это еще 6–7 часов пути. Радости мало, но что делать?.. Не стоит задумываться в таких случаях о конечном результате. Я ставлю перед собой первую насущную задачу — подняться на плато! Подъем крут. И под ногами ворочающиеся, словно живые, камни осыпи. Все бы еще ничего, если бы не ветер — неукротимый, свирепый, настоящий «мордотык».

Я в седьмой раз в антарктической экспедиции и знаком с суровостью здешних ветров. Только раньше-то это знакомство было, что называется, шапочным. Одно дело — удивляться силе урагана, находясь в деревянном домике, пусть даже в палатке, внимать порывам ветра, лежа в спальном мешке, гадать в тепле, какие беды принесет буран? Но совсем другое — оказаться один на один со стихией в антарктических горах, за много километров от лагеря.

Тут я самыми грозными словами, на какие только был способен, выругал себя за необдуманный маршрут: «Мог бы договориться, чтобы вездеход вернулся за мной. Ну, подождал бы вездеходчик Иван час-другой. Ну, Будкин брюзжал бы. Так он и так вечно недоволен. Зато катил бы я сейчас в тепле к дому. Налицо мой промах как начальника лагеря. Переоценил я свои силы. На коварство Антарктиды нечего пенять. Это у нас давно уж повелось: чуть какая неприятность — на суровость Антарктиды списываем. Нет, если теперь что случится, то только по моей вине.

Вот Будкин, молодец, без вездехода дальние маршруты не делает. Он опытный экспедиционный волк. Всем нам уши прожужжал, что 25 лет командует геологическими партиями. У него твердые взгляды на жизнь — какая она, с чем ее едят. Ему абсолютно все ясно, главное, чтобы все подчинялись ему, Будкину. А он будет казнить и миловать. Надо будет — не пощадит собственного живота. Лично сам приготовит жаркое на обед — баранью ногу «по-будкински». Фирменное блюдо. Полдня будет возиться, шпиговать мясо, выдерживать в специальном маринаде, зато вкуснота — пальчики оближешь! Вот какой Будкин — справедливый начальник, великий кулинар! А я все больше по «геркулесу», по овсяной каше специализируюсь. Вот и допустил ошибку. Если что случится со мной, Будкин не преминет воспользоваться, на всю жизнь запомнит, насмехаться будет, сделает меня притчей во языцех».