Олег Кирьянов - Северная Корея

Впрочем, во всем мире считают, что продовольственные карточки всегда связаны с трудноразрешимыми экономическими проблемами. Но вот в Северной Корее к карточкам совершенно иное отношение. В КНДР карточная система — это скорее символ достатка, сытости, пусть даже и относительных. Для северокорейца карточная система, централизованное распределение — это доказательство того, что ты гарантированно получишь необходимый минимум и сможешь прожить более-менее нормально, и тебе не придется выкручиваться, а может быть, даже голодать.

В КНДР карточки были с самого начала. Вводились они, конечно, потому, что государство не могло обеспечить население необходимым количеством продуктов питания и товарами первой необходимости, а потому было вынуждено перейти к распределению и планированию. Но северокорейцы уже привыкли к карточной системе и считают, что пусть будет хоть что-то, чем вообще ничего.

В недавнем прошлом карточки в Северной Корее все-таки отменили, однако причиной тому стало не повышение благосостояния масс, а, напротив, жесточайший кризис в экономике, который произошел в середине — конце 1990-х годов. Это времена «трудного похода», если говорить языком официальной пропаганды КНДР, или большого голода, как часто эти годы называют зарубежные СМИ. Прекращение безвозмездной помощи со стороны СССР, сокращение помощи от Китая, а также череда природных катаклизмов, ставших причиной нескольких неурожайных лет, привели страну на грань катастрофы. В итоге власти КНДР вынуждены были отказаться от карточек, так как даже с их помощью не могли обеспечить населению необходимого минимума. Корейцам фактически приказали выживать самостоятельно, выкручиваться, как хотят. Особенно тяжело жилось в провинции, тогда как в Пхеньяне и крупных городах карточная система хоть с ограничениями, но все же функционировала.

В те годы в КНДР погибло от голода и болезней, вызванных истощением, несколько сотен тысяч человек. А власти Северной Кореи вынуждены были под угрозой голодных бунтов обратиться к рыночной экономике. Именно это решение помогло пережить кризис, хотя потери были катастрофическими.

Получается, что карточки в Стране чучхе отменяли вовсе не от хорошей жизни, как во всех остальных странах, переживших карточную систему. Так что нет ничего удивительного в том, что у северян карточки ассоциируются со стабильностью и благополучием.

Постепенно ситуация нормализовывалась, и в КНДР снова стали возвращать карточно-распределительную систему, параллельно сочетая ее с попытками властей избавиться от зачатков рыночной экономики, начавшей зарождаться во время кризиса. Но практика показала, что джинна обратно в бутылку не загнать: в прежнем объеме карточную систему восстановить не удалось, да и рынок в КНДР, пусть даже не всегда признанный, находящийся на полулегальном положении, стал уже неотъемлемой частью жизни Страны чучхе. Именно на рынках, особенно в провинциях, сейчас зарабатывают себе на жизнь большое количество северокорейцев, именно рынок позволяет восполнять ту нехватку продовольствия и товаров первой необходимости, которая не сошла на нет и после восстановления карточной системы.

Итак, подытожим: для северокорейца карточная система — это очень, очень хорошо. Именно она ассоциируется с достатком, благополучием, стабильностью. Ведь, имея на руках карточки, ты точно знаешь, что и ты сам, и твоя семья будут обеспечены всем необходимым. С кризисом же, напротив, ассоциируется отмена карточек. Еще свежи в памяти времена, когда люди в прямом смысле слова умирали от голода. Тогда весь северокорейский народ можно было сравнить с человеком, не умеющим плавать. Однако этого несчастного вышвырнули из лодки на середине пруда, и теперь он должен грести к берегу. Но никто не знает, доберется он туда или нет…

Как можно догадаться, северокорейцы лучше, чем кто бы то ни было, понимают всю сложность ситуации, в которой находится страна. Это касается и определенных проблем с наличием продуктов питания (хотя, конечно, за последние годы ситуация в значительной степени изменилась к лучшему), и состояния экономики в целом, когда многие заводы, несмотря на определенное оживление национального хозяйства, простаивают. Понятно, что зачастую люди не могут объективно оценивать свою собственную жизнь, так как не имеют возможности выехать за рубеж и сравнить свой уровень жизни и свои условия с уровнем жизни и условиями в других странах. Однако сейчас информация из внешнего мира все-таки попадает в КНДР. Да и жизнь в приграничных городах, типа Синыйджу (находится на границе с Китаем), стала сильно меняться, и контраст этот становится год от года только сильнее.

Чужая душа, как говорится, потемки, а потому мы не знаем, что на самом деле думают, о чем мечтают северокорейцы. Однако иностранцам, вздумавшим порассуждать о проблемах Страны чучхе, они всегда отвечают одно и то же.

Сразу же следует оговориться: в последнее время сознание северокорейцев претерпело серьезные изменения. Если раньше в беседах с иностранцами жители Страны чучхе попросту отрицали наличие даже самых явных проблем или давали какие-то уж совсем наивные объяснения, то теперь дела обстоят иначе. Жители КНДР признают, что у них есть, например, проблемы с электричеством, в экономике не все гладко, приходится много и тяжело трудиться, а зарубежные инвестиции и новейшие технологии, несмотря на идеи чучхе и постулат об «опоре на собственные силы», им все же нужны.

Если же возвратиться к извечному российскому вопросу «Кто виноват и что делать?», то ответ тут будет таков — санкции. Все проблемы из-за них. Действительно, против КНДР ООН ввело целый пакет санкций, которые обязаны соблюдать все без исключения страны — члены этой организации, даже те, кто пытается «с пониманием» относиться к интересам КНДР и ее политике. Те же Россия и Китай должны следовать этим ограничениям, зачастую игнорируя даже отчаянные просьбы Северной Кореи.

Помимо санкций многие страны в одностороннем порядке ввели еще более суровые запреты, касающиеся сотрудничества с КНДР. Так, например, взаимодействие США с Северной Кореей ограничивается мизерными суммами максимум в несколько миллионов долларов, что ничтожно мало для межгосударственных отношений. Их примеру последовали и другие страны Запада. Бывшая в конце 1990-х — начале 2000-х годов вторым-третьим крупнейшим торговым партнером КНДР Япония также свела на нет свое взаимодействие с Пхеньяном (по крайней мере, в официальном порядке). Южная Корея — второй после Китая крупнейший партнер КНДР. Однако санкции, вступившие в силу 24 мая 2010 года, после гибели южнокорейского корвета «Чхонан», запрещают все виды межкорейского экономического сотрудничества, за исключением строительства технопарка в Кэсоне. А с февраля 2016 года Сеул закрыл и Кэсонскую промзону, введя с марта того же года санкции, которые вовсе запрещают абсолютно любое межкорейское сотрудничество.