Константин Стогний - Пангапу, или Статуэтка богини Кали

У берега стоял небольшой рыбацкий баркас. Четверо рыбаков-папуасов тянули из него огромного марлина. У черного трехметрового гиганта не было сил сопротивляться. «Должно быть, фунтов пятьсот, – подумал Явар. – Вот где настоящие деньги…» Рестораны побережья покупали хищника за бешеные деньги. Но этот заработок парню из Хуанабады был недоступен. Он не мог отойти даже мили от берега – всему виной проклятая морская болезнь. Стыдно, когда потомка рыбаков в третьем колене укачивает, но ничего не поделаешь… В очередной раз проходя мимо полупустого пляжа, Явар увидел красного как рак рыжего белого отдыхающего со своей семьей. Тот поманил его к себе. Его жена и двое детей тоже успели обгореть на знойном тропическом пляже, но плакать они будут вечером, а пока им захотелось кокосовых орехов. Явар достал большой складной нож-наваху и ловко вскрыл четыре кокоса, а рыжий скандинав полез в бумажник за деньгами. Вдруг наш продавец кокосов посмотрел вперед и увидел двух полицейских, которые бежали в его сторону. Не успев взять деньги у покупателя, парень бросил кокосы и во весь опор помчался по берегу. В участок ему никак нельзя, ведь в Хуанабаде больной дядя и брат-калека с семьей. Явар слыл одним из лучших бегунов побережья, и через несколько секунд преследователи превратились в две точки где-то там в другом конце пляжа.

– Убежал от фараонов?

Явар резко обернулся.

– А от меня не сбежишь.

Резкий удар в нос сбил молодого человека с ног. В глазах потемнело и поплыли красные круги.

– Сколько раз говорить, что здесь торгуют мои люди? – перед Яваром, сидящим на песке и сбитым с толку, стоял здоровый толстый папуас с двойным подбородком.

– Если Кука сказал – мое, значит, это его. Понимаешь, щенок?

Второй удар массивного кулака прибил Явара к поверхности земли, будто он попал под пресс.

Полицейские, которые преследовали Явара, уже были неподалеку. Увидев того, кто называл себя Кукой, они остановились. Папуас подмигнул им.

– Мы сами разберемся.

Те только кивнули в ответ и медленно пошли обратно.

– Живи, черномазый… Пошел вон отсюда.

Явар с трудом поднялся и, прихрамывая, поплелся восвояси. Все тело болело, казалось, грудная клетка сломана…

– Я вот что хотел спросить, – Йов закурил и крепко затянулся, выдерживая многозначительную паузу, затем выпустил дым через нос, – ты ведь у нас учился в миссионерской школе, да? Грамотный? – Йов засмеялся всем ртом, в котором не было нескольких зубов.

– Да, так случается.

Явару ничего не оставалось делать, как пойти к Йову. Только сегодня утром он буквально бежал от своего кузена. Но пришлось вернуться к нему в забегаловку. У Рафы заканчивались лекарства, и фельдшер, который раз в две недели приходил в деревню, забрал последние десять кина и сказал, что без лекарств старый рыбак Рафа скоро совсем сляжет и не сможет ходить. Явар не мог этого допустить. Дядя – это единственный, кто остался после отца, его родной брат, такой похожий и такой же добрый. Ради того, чтобы он ходил, Явар пошел на сделку со своей совестью. И вот он тут, в той забегаловке, которая открыла путь в криминал не одному нищему.

Явара насторожил вопрос Йова. Да, он учился в школе у миссионера Андрия Цаплыка. Украинец научил его очень многому, в том числе и игре на фортепиано. Все самое теплое и человечное в жизни связано именно с этим человеком. И если бы он не пропал без вести в джунглях, как знать, может быть, и судьба самого Явара сложилась бы совсем по-другому. Но какое отношение к этому имеет кузен Йов? Что ему надо?

Йов выложил на стол несколько сотен кина.

– Вот аванс.

– Аванс? За что?

– Ты просил одолжить тебе денег. Я не одалживаю никому. Я либо даю просто так, либо за что-то плачу. Просто так ты не возьмешь – ты гордый, и я это ценю. Значит, заработай. Это – аванс. Здесь тысяча кина. Твоему дяде на лечение до самой смерти хватит… – Йов засмеялся. – Хорошо сказано, да? На лечение до самой смерти.

Явар не знал, что ему делать. Шутит Йов или нет. На что он намекает. Что значит – до самой смерти. Парень нервно поежился.

– Что я должен делать?

– Пей пиво, братишка. Я угощаю. Пей.

Явар отхлебнул из жестяной банки.

– Что я должен делать, Йов?

Йов не оканчивал школу, не имел никакого образования, но был, несмотря на внешнее разгильдяйство, неплохим психологом. Он знал, с какой стороны подойти к такому человеку, как Явар.

– Давай так. Эти деньги – твои! Они уже твои… Если поможешь мне, получишь в четыре раза больше. Не захочешь – эти деньги все равно твои.

Йов знал, что Явар – человек слова. На это и был расчет. Лечение старого Рафы в больнице стоило чуть больше, чем этот аванс, и Явару еще понадобятся деньги. Явар задумался.

Большая зеленая муха, неизвестно каким образом залетевшая в забегаловку, села на стол, за которым сидели парни. Йов молниеносно выхватил нож и вбил насекомое в деревянную крышку стола.

– Попал, – Йов удовлетворенно посмотрел на кузена и опять подкурил сигару.

– Да, я знаю, что попал, – сказал Явар, имея в виду совершенно другое. – Я… я согласен, Йов.

– Ну вот! Значит, по рукам!

– Что я должен делать? – обреченно спросил Явар, мимоходом пожимая руку Йова.

– Русский язык знаешь?

– Пару слов по-украински… – Явар с нескрываемым удивлением посмотрел на своего родственника-бандита. Тот даже что-то знает кроме марихуаны и пива.

– Есть у меня для тебя одна работка, интеллектуальная. – Йов опять рассмеялся своим неприятным булькающим смехом. – Настал твой звездный час…

Виктор и Пиакор уже третий час ходили по магазинам города Дару.

Журналист нес довольно увесистую сумку с вещами и внимательно смотрел по сторонам. Пиакор с трудом переносила шопинг-марафон Виктора.

– Обычно мужчины ругаются, когда девушки ходят по магазинам.

– А, что? – Виктор был отвлечен какой-то надписью на витрине.

– Нет, ничего. Просто ты ходишь по магазинам, как девушка.

– Понимаешь, Пиакор, хорошая девушка, не накрасившись у зеркала, из дому не выйдет. Правда?

– Правда. Но я думала, что настоящий мужчина не будет пудрить носик перед битвой.

– Ты знаешь – будет! И еще как! Чтобы не отстрелили. Пойдем, мне еще шнурки купить нужно.

Пиакор обиженно посмотрела на журналиста.

– Шнурки? Ты что, издеваешься?

– Нет, я вполне серьезно, – невозмутимо ответил Виктор. – Хорошие шнурки дорогого стоят.

Виктор остановился у бутика с обувью, неторопливо, будто издеваясь над стоящей рядом Пиакор, рассматривал витрину, через несколько секунд из магазинчика выскочил упитанный, но резвый папуас с лоснящимися щеками – такой себе «поросенок на выданье».