Михаил Ахманов - Чехия. Биография Праги

Чтобы читатель яснее представил, какая на дворе стояла эпоха, скажем, что то было время «трех мушкетеров», столь красочно описанное Дюма. Вспомните, что д’Артаньян появляется в Менге в первый понедельник апреля 1625 года, а это значит, что Тридцатилетняя война идет уже семь лет. На французском престоле сидит капризный и недалекий Людовик XIII, его супруга Анна — принцесса испанского дома, а страной правит первый министр кардинал Ришелье. Правда, войска Франции еще не участвуют в сражениях, но мудрый Ришелье подкармливает золотом протестантов — в первую очередь, Швецию, чей король Густав Адольф обладает сильной, прекрасно обученной армией. Говоря иначе, на первом этапе Франция воюет чужими руками, финансируя врагов Габсбургов, но придет час, и ее клинок тоже взметнется над полями сражений. Д’Артаньян к тому времени уже будет маршалом.

Тридцатилетняя война распадается на ряд более мелких, локальных войн, в которых сражались то поляки со шведами, то саксонцы с баварцами, то французы с испанцами, и у каждой из этих сторон имелись как свои собственные, так и наемные войска, в которых служили чехи и венгры, голландцы, итальянцы, немцы и представители других народов. Война породила своих героев, таких, как шведский король Густав II Адольф, полководцы Мансфельд, Валленштейн и другие, сражавшиеся за лигу или унию. Император Фердинанд II войну не пережил (умер в 1637 году), как не дожили до ее завершения и французские властители кардинал Ришелье (умер в 1642 году) и Людовик XIII (умер в 1643 году), а также король Густав Адольф (погиб в 1632 году) и некоторые наиболее видные военачальники. На завершающем этапе военных действий разбирались друг с другом уже наследники прежних владык, и среди них — император и новый чешский король Фердинанд III, а со стороны Франции — кардинал Мазарини, также известный нам по романам Дюма. Мир заключили в 1648 году, и он получил название Вестфальского.

Вернемся, однако, в Прагу, где мятежные дворяне и горожане вместо Фердинанда II избрали королем Фридриха Пфальцкого. Вслед за этим австрийские войска вторглись в Чехию, и в обеих ее частях, в Богемии и Моравии, произошел ряд сражений, в которых верх попеременно одерживала то одна, то другая сторона. К осени 1620 года преимущество оказалось на стороне католиков; их войска шли к Праге, и новоизбранный король запаниковал. К оружию было призвано все мужское население столицы, и, кроме того, Фридрих обратился за помощью к другим государям-протестантам. Помощь пришла, но скудная: немного венгерской конницы, немного голландской пехоты и отряд, присланный английским королем. В основном чехам приходилось рассчитывать на собственные силы.

8 ноября 1620 года две армии встретились у Белой горы, примерно в километре от Праги. На этой невысокой горе сейчас установлен обелиск; рядом тянется болотистая низина, которую пересекает ручей. Битва длилась немногим более двух часов и закончилась полным поражением чешского войска (как считается, это произошло из-за плохой координации между отдельными его подразделениями). Король Фридрих бежал, а для Чехии, как пишет академик М. К. Любавский, «наступили дни печали и угнетения».

Имперские войска, захватив пленных, вошли в Прагу, а вскоре прибыл из Вены наместник Чехии Карл Лихтенштейн, представлявший особу императора. Началась расправа над мятежниками, частью которой стала казнь на Староместской площади, описанная у Ирасека. Мы уже говорили об этом трагическом эпизоде, случившемся 21 июня 1621 года, но он, повторим, был лишь частью жестоких гонений на протестантов. Многие сотни дворян лишились имущества; их поместья были реквизированы, а бывшие владельцы высланы из страны или бежали сами, опасаясь за свою жизнь. Горожане и даже крестьяне тоже оказались тогда не в лучшем положении; с мятежной Чехии были взысканы огромные суммы, дворянство и купечество разорено; людей силой принуждали переходить в католическую веру. Награбленные средства пошли на оплату наемных войск, а реквизированными имениями завладели сторонники императора. В ближайшие годы из страны были высланы протестантские проповедники всех конфессий: лютеране, кальвинисты и прочие, а вместо них пришли иезуиты и другие монашеские ордена — бенедектинцы, доминиканцы, францисканцы, завладевшие соборами, церквями и монастырями. Чехия была объявлена наследственным леном Габсбургов, все привилегии отменены, и сейм панов теперь уже больше не выбирал короля, да и самих панов почти не осталось: хребет чешской аристократии был сломан. Десятки тысяч людей бежали в Германию, Голландию, Польшу, пополнив ряды наемников, сражавшихся в Тридцатилетней войне.

Напомним, что хоть Чехия к тому времени вот уже целых сто лет находилась под властью Габсбургов, но сохраняла многие вольности. Теперь она их лишилась; богатства страны были разграблены, лучшие люди погибли или бежали, их имущество захватили пришельцы. На целых три столетия страна оказалась под австрийским игом и обрела свободу только после Первой мировой войны. Но этот долгожданный миг свободы был таким коротким — всего двадцать лет! Затем последовала фашистская оккупация и, наконец, заключение страны в «социалистическом лагере».

Пожалуй, в «Старинных чешских сказаниях» Алоиса Ирасека самой последней, с точки зрения хронологии, является легенда о двадцати семи горожанах и дворянах, отданных в руки палача после битвы у Белой горы. Более поздних сказаний нет, и это понятно: Средневековье закончилось, и с Тридцатилетней войны в Чехии начинается отсчет Нового времени. От Вестфальского мира уже рукой подать до Петра I и Людовика XIV, по прозвищу Король-Солнце, до Северной войны и Войны за испанское наследство. Новая эпоха стучится в двери; ко времени Белогорской битвы уже прошло больше ста лет после открытия Колумбом Америки и первого кругосветного плавания Магеллана, уже написан Сервантесом «Дон Кихот» и явлены миру трагедии Шекспира. Ну а ко времени окончания Тридцатилетней войны уже родились Гюйгенс, Ньютон и Лейбниц — творцы новой науки. Эпоха мифов и легенд уходит в прошлое.

Что ж, нет старинных сказаний, зато есть замечательные стихи Марины Цветаевой: