Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Азия

Дорога последовательно проходит через Чичикенчо, Харамачи, Нонобикинотаки, затем Кингамине, потом ведет в очаровательную долину, где низвергает свои прозрачные воды водопад Хонья-даки. Затем перед вами беспрерывной чередой разворачиваются очаровательные японские пейзажи, столь веселые, радостные, кокетливые, что кажутся просто нереальными.

Наконец добираемся до озера Чузаидзи, окруженного чайными домиками, с одноименной деревней на берегу, очень модного курортного местечка, нечто вроде японского Монте-Карло, где отдыхает знать Эдо в летнюю жару.

Пока наш гид заказывает обед в прелестном ча-йа (чайном домике), мы обходим деревню, посещаем храм Ф’тарача и покупаем несколько сувениров в память о посещении этого милого местечка. Среди безделушек, производимых местными кустарями, следует упомянуть: небольшие блюда, «цута», служащие для подачи чашек с чаем, музыкальную шкатулку ценой в десять сантимов, бумажный веер, домик из обожженной глины, саблю, детские игрушки, картинки, пустяковые безделушки — словом, ничего стоящего. Цута, однако, заслуживает пары слов. Это, собственно, толстая лиана, разновидность гигантского плюща, ствол которого достигает десяти — двенадцати сантиметров в диаметре. Будучи разрезанной на мелкие части, лиана образует кружочки, из которых и делают оригинальные блюдца.

Наконец наши путешественники добираются до знаменитого храма Тосёгу, или храма Иэясу, который Дюбар считает красивейшим из всех виденных им японских храмов и действительно самым очаровательным из всех аналогичных сооружений империи со всех точек зрения. Синтоистская архитектура в ее первозданном виде, прекрасно сохранившаяся, представляет особый исторический интерес, а множество изящных безделушек, большинство из которых являются дарами принца, разумеется, привлекают внимание туристов.

Крыша, отличающаяся удивительным изяществом, опирается на мощную несущую конструкцию, которая, в свою очередь, покоится на прекрасно выложенном каменном настиле. Храм состоит из двух больших зданий, связанных между собой низким сводчатым залом, пол которого, как утверждают, состоит из одного-единственного камня длиной десять и шириной четыре метра, откуда и название «Каменный зал».

Потолок главного зала выполнен из маленьких деревянных плит, украшенных изумительной резьбой; все находится в полной сохранности, что крайне редко бывает на Западе; роскошь меблировки просто поражает. На противоположных сторонах зала имеются небольшие помещения, одно из которых предназначено для микадо и его свиты, а другое — для тайгуна. Комната императора обставлена относительно скромно, что несколько непонятно, особенно если ее сравнить с покоями тайгуна, где взор поражает обилие позолоченной лакировки, картин и резных деревянных украшений; потолок образован всего двумя панелями по пять квадратных метров из деревьев ценных пород, украшенными великолепной резьбой; стенные деревянные панели с изящной резьбой достигают таких же гигантских размеров. Изумительно тонкие татами, различная изысканная домашняя утварь, стоящая повсюду, сверкающая лаком и позолотой и представляющая немалую ценность, — словом, все напоминало о надменном владельце. Проникнув в это небольшое помещение, ощущаешь какой-то привкус утонченной роскоши, которой умели окружать себя узурпаторы временной власти, роскоши, остававшейся одним из мощных факторов их престижа и безраздельной власти вплоть до революции 1868 года.

Против обычаев эпохи, Иэясу после смерти не был сожжен на костре. После специальной обработки с целью предохранения его останков от разложения его тело было положено в гроб из ценных пород дерева и перевезено в склеп, специально построенный для этой цели самим микадо.

Памятник, расположенный к северу от храма, построен на вершине пригорка, куда ведет изумительно живописная лестница. Этот мавзолей послужил прототипом для усыпальниц Шибы и походит на них как две капли воды. Он представляет собой массивный гранитный цоколь, на котором расположены различные бронзовые предметы: вертикально стоящий цилиндр диаметром в тридцать — тридцать пять сантиметров, снабженный дверью, собака, журавль, стоящий на спине черепахи, и букет цветов.

Поскольку в данном случае тело было погребено, то стоящий в Никко цилиндр не играет существенной роли. Но в Шибе, где тела большинства тайгунов были сожжены, он, несомненно, служит погребальной урной для праха известных персон…

… Вернувшись в гостиницу и отдав должное прекрасному ужину, путешественники забрались в свои ф’ту и, сломленные усталостью долгого дня, заснули мертвым сном. Не успели они, однако, проспать и двух часов крепким, здоровым сном, как внезапно два страшных толчка, последовавших один за другим, сначала побросали их друг на друга, а затем раскидали по углам комнаты. Вне всякого сомнения, это было землетрясение. В мгновенье ока все были уже на ногах и, схватив свою обувь, бросились к дверям, которые уже предательски трещали. Хозяева, более привычные к подобным происшествиям, нежели наши путешественники, были уже в саду; заспанные девушки наспех приводили в порядок свои туалеты; мужчины, не желая терять ни минуты драгоценного времени, закурили свои трубочки в ожидании конца происшествия.

«Как только мы смешались с остальными, — замечает путешественник, — все страхи улетучились. Впервые в жизни я пережил ночное землетрясение; однако в Японии это не столь уж редкое явление. Не проходит и недели, чтобы здесь не случалось более или менее сильных толчков. И каждый раз я видел, как все повторялось: при первом толчке все как бы пребывали в нерешительности. Если дело было среди бела дня, все переглядывались, как бы задавая друг другу безмолвные вопросы. Если же все происходило ночью, то все прислушивались и при повторном толчке бросались вон из дома. Но стоило всем оказаться в безопасном месте, как спокойствие тут же восстанавливалось — не было смысла бежать дальше. Мне кажется, что если дому суждено было рухнуть, то времени для того, чтобы покинуть его, все равно бы не хватило. Лучше было бы оставаться на месте; так считали буквально все, но никто, однако, на это не решался.

Японские домики строятся в расчете на подобные землетрясения. Легкие, как птичьи гнезда, они дрожат, колеблются, но обрушиваются не слишком часто. Подлинным бичом здесь являются пожары. Опрокинутая лампа, перевернутый чибачи — и вот уже пожар в комнате. Дом вспыхивает как спичка, и пламя тут же перекидывается на соседнее строение: оно стремительно распространяется, как по пороховому следу. Вся деревня занимается в мгновенье ока — удивительное зрелище.

Так, за месяц до отъезда, когда мы обедали, один из рулевых сообщил нам, что над Хоммурой виден подозрительный столб дыма. Хоммура — это небольшой квартал Иокогамы, прилегающий к нашим владениям «Монтань». Мгновенно на воду была спущена шлюпка, посажена команда с насосами, и мы помчались к берегу!