Джон Кракауэр - Эверест. Кому и за что мстит гора?

ПРИ ВЫСОКОГОРНОМ ОТЕКЕ ЛЕГКИХ ЧЕЛОВЕКА МОЖНО СПАСТИ ТОЛЬКО ОДНИМ СПОСОБОМ – НАДО КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ СПУСТИТЬ ЕГО ВНИЗ. ЕСЛИ БОЛЬНОЙ СЛИШКОМ ДОЛГО ОСТАЕТСЯ НА БОЛЬШОЙ ВЫСОТЕ, СМЕРТЕЛЬНЫЙ ИСХОД ПРАКТИЧЕСКИ НЕИЗБЕЖЕН.

В отличие от Холла, который настаивал, чтобы наша группа держалась вместе под внимательным присмотром проводников, когда мы находимся выше базового лагеря, Фишер позволял своим клиентам во время периода акклиматизации подниматься и спускаться по горе самостоятельно. В результате, когда стало понятно, что Нгаванг серьезно заболел во втором лагере, на месте оставалось только четыре клиента Фишера: Дейл Круз, Пит Шёнинг, Клив Шёнинг и Тим Мэдсен – и ни одного проводника. Поэтому ответственность за организацию спасения Нгаванга легла на плечи Клива Шёнинга и Мэдсена.

Тиму Мэдсену было тридцать три года, работал он лыжным спасателем в Аспене, штат Колорадо. Он никогда не поднимался выше 4300 метров, а попал в экспедицию потому, что принять в ней участие уговорила его подруга, ветеран Гималаев Шарлотта Фокс.

Когда я вошел в палатку-столовую Холла, доктор Маккензи говорила по рации кому-то во втором лагере:

– Дай Нгавангу ацетазоламид, дексаметазон и десять миллиграммов нифедипина под язык… Да, я знаю, что это опасно. Все равно дай. Поверь мне, он скорее умрет от отека легких, прежде чем мы сможем спустить его вниз, чем от того, что нифедипин понизит его давление до опасного уровня. Пожалуйста, доверься мне! И дай ему эти лекарства! И поскорее!

Однако не помогли ни лекарства, ни дополнительный кислород, ни помещение Нгаванга внутрь портативной гипербарической камеры. Последнее – это специальная надувная пластиковая камера размером с гроб, в которой создается повышенное атмосферное давление, как на более низких высотах, и обеспечивается приток кислорода. Становилось темно, и Шёнинг и Мэдсен начали осторожно спускать Нгаванга с горы, используя сдутую гипербарическую камеру в качестве саней, в то время как проводник Нил Бейдлман с командой шерпов с максимально быстрой скоростью поднимались навстречу им из базового лагеря.

Они встретились перед самым закатом солнца около вершины ледопада, после чего Бейдлман взял на себя операцию по спасению Нгаванга, а Шёнинг и Мэдсен вернулись во второй лагерь для продолжения процесса акклиматизации. В легких у больного шерпа было так много жидкости, и, как рассказывал Бейдлман, «когда он дышал, звук был такой, словно высасывают через соломинку остатки молочного коктейля со дна стакана. На полпути вниз по ледопаду Нгаванг снял с лица кислородную маску, чтобы очистить от слизи впускной клапан. Когда он вытащил руки и я посветил фонарем на его перчатки, они были совершенно красными от крови, которую он накашлял в маску. Тогда я направил свет ему на лицо – оно тоже было в крови. Нгаванг поймал мой взгляд, и я увидел, как он испуган. Быстро сообразив, я сказал ему, чтобы он не волновался – мол, кровь текла из его порезанной губы. Это его немного успокоило, и мы продолжили спуск».

ЧТОБЫ НГАВАНГ НЕ ПЕРЕНАПРЯГСЯ, ЧТО ПЛОХО ПОВЛИЯЛО БЫ НА ЕГО СОСТОЯНИЕ, ВО ВРЕМЯ СПУСКА БЕЙДЛМАН НЕСКОЛЬКО РАЗ ПОДНИМАЛ БОЛЬНОГО ШЕРПА И НЕС ЕГО НА СПИНЕ. ОНИ ПРИБЫЛИ В БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ.

Нгаванг дышал кислородом, и всю ночь за его состоянием внимательно следила доктор Хант. К утру больной почувствовал себя немного лучше. Фишер, Хант и врачи, которых позвали, чтобы осмотреть больного, были уверены, что состояние шерпа должно улучшиться после того, как его спустили на 1130 метров ниже второго лагеря. Зачастую в подобных случаях выздоровление происходит, когда больной опускается на 600 метров от того места, где началась болезнь. Учитывая улучшение состояния больного, по мнению Хант, «мы не рассматривали возможность эвакуации вертолетом» из базового лагеря в Катманду, что обошлось бы в 5000 долларов.

– Но, к сожалению, – рассказывала Ингрид Хант, – состояние Нгаванга перестало улучшаться. К полудню ему стало хуже.

Когда Хант пришла к выводу, что больного все же необходимо эвакуировать, небо затянуло облаками. В условиях плохой погоды вертолеты не летали. Хант предложила шерпа Нгиме Кале, сирдару базового лагеря в команде Фишера, собрать отряд шерпов и перенести Нгаванга вниз в долину. Однако Нгима был против этого плана. По словам Хант, сирдар уверял, что у Нгаванга нет ни высокогорного отека легких, ни какой-то другой горной болезни, а «скорее всего, что-то с желудком», а в этом случае эвакуировать его не обязательно.

В конце концов Хант убедила Нгиму разрешить двум шерпам помочь ей сопроводить Нгаванга на более низкую высоту. Однако больной шел очень медленно, и менее чем через километр стало ясно, что сам он не в состоянии передвигаться и его необходимо нести. Хант развернулась и привела Нгаванга назад в лагерь экспедиции Фишера, чтобы, по ее словам, «еще раз обдумать все возможные варианты действий».

Состояние Нгаванга продолжало ухудшаться. Хант попыталась снова поместить его в портативную гипербарическую камеру, но тут уже сам Нгаванг отказался, уверяя ее, как до этого делал Нгима, что у него нет отека легких. Хант проконсультировалась с другими врачами из базового лагеря, что неоднократно делала и до этого, но она не имела возможности обсудить ситуацию с Фишером. В это время Скотт был на подходе ко второму лагерю, чтобы помочь спустить вниз Тима Мэдсена, который перенапрягся, когда нес Нгаванга, в результате чего у него самого начался высокогорный отек легких.

В отсутствие Фишера шерпы не желали подчиняться приказам доктора Хант. Ситуация с каждым часом все больше обострялась. Как высказался один из врачей в базовом лагере, «Ингрид взяла на себя больше, чем могла потянуть».

Хант было тогда тридцать два года, и она получила диплом врача только в июле, за год до описываемых событий. До этого у нее не было опыта в высокогорной медицине, хотя она четыре месяца проработала доктором-волонтером у подножия гор Восточного Непала. Она встретилась с Фишером случайно, за несколько месяцев до этого, в Катманду, когда он занимался оформлением разрешений на восхождение, и Скотт пригласил ее присоединиться к своей экспедиции на Эверест – в качестве врача и менеджера базового лагеря.

Хотя изначально у Ингрид Хант возникали сомнения по поводу этого предложения, которые она высказала в письме Фишеру, в конце концов она согласилась на предложенную ей волонтерскую работу и уже в конце марта встречала команду в Непале. Однако нести две ноши одновременно оказалось выше ее сил. Ей было сложно управлять базовым лагерем и в условиях отдаленного высокогорья оказывать медицинскую помощь двадцати пяти членам экспедиции. (Для сравнения, Роб Холл платил двум высококвалифицированным специалистам – врачу экспедиции Каролине Маккензи и менеджеру базового лагеря Хелен Уилтон, а Хант бесплатно и в одиночку приходилось выполнять работу, которой в другой экспедиции занимались два человека.) Кроме этого, сама Ингрид чувствовала себя неважно, у нее медленно шел процесс акклиматизации, и она страдала от сильной головной боли и одышки практически все время своего пребывания в базовом лагере.