Митчелл Зукофф - Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии

Я отыскал Лу неподалеку от кухни, чтобы предупредить его о том, что Джим кипит от гнева. На это Лу ответил, что уже пытается решить проблему.

– Если у нас нет точных GPS-навигаторов, значит, у нас нет ничего! – сокрушался Лу. – Я уже попросил Альберто Беара попробовать разобраться в том, как работают приборы Trimble. Все-таки он кандидат технических наук и квалифицированный инженер-электронщик.

Вообще-то Лу полагал, что такие накладки могут случаться во время столь сложных и комплексных операций. По его мнению, это вполне естественно.

– Легко найти виновного и ткнуть в него пальцем. Экипаж «PN9E» тоже мог заняться поиском виноватых. Но летчики были слишком заняты выживанием. А мы должны быть заняты своей работой. Команда бомбардировщика действовала сообща, а потому победила обстоятельства. Было бы неплохо, если бы Джим подошел ко мне и сказал: «Лу, что мы можем придумать, чтобы выйти из положения?»

Формально с гражданской стороны экспедицией руководил Лу, однако всеобщее неудовольствие вызвал Стив Кац, правая рука Сапиензы. Его стилем управления были недовольны как приглашенные компанией North South Polar участники поисков, так и представители Береговой охраны. По идее, именно Стив должен был распределять обязанности, следить за их выполнением и решать текущие вопросы. Но во время разговоров в кулуарах почти каждый участник операции признавал, что Стив не справляется. Казалось, что он будто бы и не в курсе планов, никому не может толком поставить задачу или дает очень противоречивые указания. А ситуация с GPS вообще поставила его в тупик. С другой стороны, Стив всегда говорил, что извлек важный урок из опыта военной службы: как только возникают трудности, руководство, да и подчиненные тут же начинают искать виноватого.

Но вскоре я уже не мог спокойно пройти по лагерю: на каждом шагу меня кто-то отзывал в сторону и начинал жаловаться на Стива и его некомпетентность. Я не знаю, были ли справедливы эти обвинения, но сам по себе ропот, раздававшийся со всех сторон, уже свидетельствовал о том, что Стиву не удается управлять коллективом. Однако его самого этот факт, по-видимому, мало волновал. Я видел, как он вальяжно отдыхает на одной из скал нунатака и курит сигару.

Обстановка накалилась, нервы у членов экспедиции начали сдавать, терпение было на исходе, ибо все понимали: неточные GPS-позиционирование может загубить всю операцию. Тогда-то в наш обиход и вошло новое выражение – «фиалка в проруби». Тут следует пояснить, что туннели во льду, которые предстояло протопить Уиджи с помощью Hotsy (если, конечно, будет более или менее достоверно известно, где стоит искать биплан) шутливо именовались «прорубями». И когда все осознали, что время уходит, а попытки что-то найти бьют мимо цели, то «фиалкой в проруби» стали называть всякого, кто не справляется со своими обязанностями и не выполняет того, что от него ждут. В общем, к этому эвфемизму приходилось прибегать все чаще.

После обеда Джим и Стив прошли по леднику к точкам Essex-1 и Essex-2, чтобы визуально сравнить расположение флажков с участками, отмеченными на карте при подготовке к операции. В то же время Бил Тама рассчитал по карте расстояние между базовым лагерем и верными точками, чтобы понять, с какой погрешностью мы имеем дело. К вечеру расчеты были окончены, все собрались в штабной палатке, и руководители экспедиции признали неутешительный факт: ошибки в обозначении точек поиска доходили до нескольких сотен метров. А времени у нас было в обрез: прошло уже два дня, и осталось еще пять, но никто не знал, как решать эту проблему.

Когда я шел спать, то встретил Уиджи.

– Ну что, Митч, – привычно спросил он. – Как все это закончится?

Ветер выл, метель бушевала над ледяной равниной, мороз свирепствовал. Арманд Монтеверде и Пол Спина понимали, что если потерявший чувство реальности Клинт Бест пробудет за пределами снежной пещеры даже недолго, его ждет неминуемая и скорая смерть. А если товарищи отправятся на его поиски в кромешную тьму ночи, то тоже погибнут. Пол попросил командира побыстрее отыскать фонарик и посветить слабым лучом из выхода в пещеру: возможно, Бест увидит световой маячок и по нему найдет дорогу обратно. Однако Монтеверде не успел добраться до «двери» своего убежища, когда услышал грохот – туда ввалился сам Клинт Бест, который блуждал вокруг и случайно упал головой вперед как раз в тоннель, ведший в пещеру. Пол и Арманд подбежали к нему и обнаружили, что его лицо и руки посинели от холода. Монтеверде с помощью Спины втащил Беста в помещение и укутал в спальный мешок. Не в силах сдержать ярость и страх, они стали кричать на Беста, а тот разразился слезами. Он по-прежнему был не в себе. Оправдываясь, он рассказал, что вышел на улицу, чтобы загнать машину в гараж, ведь его товарищи не позаботились об этом, а двигатель может промерзнуть. Ну как после такого можно было на него сердиться?

Командир экипажа потерпевшего крушение «В-17» и бортинженер провели всю ночь, сидя рядом с Бестом. Они молили Бога, чтобы на следующий день прилетел самолет «Папы Тернера». Он привезет продукты, расскажет новости о планах спасательной операции, даст совет, что делать с больным другом. Бомбардировщик Тернера действительно появился, но сбросил всего одну посылку и сразу улетел, еще до того, как терпящие бедствие успели связаться с пилотом по рации. Монтеверде выбрался из убежища и нашел сброшенную коробку в полуметре от входа, будто Тернер и его ребята были молочниками, доставляющие бидон к самому порогу. В посылке были редкие деликатесы – сэндвичи с ростбифом, печенье и леденцы, зубные щетки и паста. Монтеверде и Спина жадно жевали бутерброды, а потом необычайно долго чистили зубы. Бест по-прежнему пребывал в прострации и ничего не ел. Пол и Арманд по очереди дежурили возле него весь день и все ночь. А наутро на горизонте снова замаячил «В-17» Тернера. На этот раз Монтеверде и Спине удалось с ним поговорить. Они описали состояние своего товарища, а пилот пообещал посоветоваться с врачом с «Блюи Ист-2», привезти лекарства и рекомендации, как действовать дальше.

Перед тем, как покинуть ледник, Тернер сбросил коробку с беконом, ветчиной, леденцами, сигаретами, а также со свечами. Это было очень кстати, потому что теперь приходилось следить за Бестом всю ночь.

Обещанное лекарство вскоре доставили. В 1943 году антипсихотические препараты еще не были в ходу, их действие было не вполне испытанным и подтвержденным. Поэтому Тернер, скорее всего, привез барбитураты, широко применявшиеся в то время в качестве седативного и противосудорожного средства. Клинт Бест принял таблетку и погрузился в глубокий сон часа на четыре. Его уже не прошибал пот и перестало трясти. После пробуждения он, казалось, пришел в себя. Бест с аппетитом съел несколько сэндвичей с беконом, после чего окончательно обрел ясность мысли.