Альфред Лансинг - Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона

Они потерпели крушение в одном из самых суровых мест на Земле и теперь плыли неизвестно куда без надежды на спасение, существуя до тех пор, пока Бог давал им пищу.

И все же постепенно люди привыкли к новой жизни. Большинство из них были искренне счастливы. Они приспособились, и иногда даже приходилось напоминать самим себе о своем отчаянном положении. Четвертого ноября Маклин писал в дневнике: «Сегодня был прекрасный день, и невозможно представить, что мы действительно находимся в таком пугающе нестабильном и опасном положении».

Подобные взгляды разделяла почти вся команда. Среди них не было героев, по крайней мере не в книжном смысле этого слова. И все же ни в одном дневнике не было ничего, кроме прозаических описаний событий дня.

Единственное, что изменилось в их взглядах на будущее, — это отношение к еде. Уорсли говорил по этому поводу: «Как ни позорно, но все, зачем мы живем и о чем думаем, — это еда. Никогда в жизни я не был так заинтересован в ней, как сейчас. То же самое происходит и с остальными. …Мы рады любой пище, особенно приготовленному жиру, к которому раньше никто из нас даже не притронулся бы. Возможно, пребывание в течение двадцати четырех часов в сутки на открытом воздухе и тот факт, что согреться мы можем только с помощью еды, без огня, и заставляют нас так много о ней думать».

На следующий день, 5 ноября, все встали в шесть утра и почти в полном составе отправились к кораблю. Некоторые пытались самостоятельно спасти оттуда еще что-нибудь. Маклин вернулся за Библией, подаренной ему матерью. Он пролез через дыру в накренившейся палубе и оказался в коридоре, который вел к его бывшей каюте. Там ему пришлось скрючившись стоять на перилах над водой и льдом. После нескольких попыток он был вынужден остановиться в двенадцати футах от каюты из-за высокого уровня воды. Он видел дверь под темной ледяной водой, но не мог до нее достать.

Гринстриту повезло больше, он сумел пробраться в свою каюту и достать оттуда несколько книг. Хоу и Бэйквелл, чьи каюты находились в передней части и были безнадежно затоплены, отправились искать оставшиеся вещи в других местах. Осторожно пробираясь по коридору, они подошли к двери отсека, который Херли использовал как темную комнату для проявления фотоснимков. Заглянув туда, они увидели футляры, в которых Херли хранил негативы. Засомневавшись всего на одно мгновение, матросы все же протиснулись через полузажатую дверь, вошли в воду, доходившую им до лодыжек, и взяли футляры с полок. Это были настоящие сокровища, которые они тем же вечером торжественно вручили Херли.

В целом вся команда «спасателей» работала с большим энтузиазмом, считая каждую спасенную вещь нужной. И действительно, почти все, что удалось унести с корабля, можно было использовать тем или иным способом: дерево — в качестве топлива для готовки; парусину — для покрытия земли или заплат для палаток; веревки пригодились бы для собачьих упряжек. «Спасателям» удалось целиком снять с корабля и перенести в лагерь рулевую рубку. В дальнейшем ее использовали как передвижной склад. Вместе с ней вытащили доски, паруса и такелаж.

Люди работали до пяти часов вечера, а затем вернулись в лагерь, неся с собой все добытое имущество. Пока они шли, Херли заметил примерно в тысяче ярдов справа от них большого тюленя. У Херли не было с собой ружья, поэтому пришлось взять деревянную палку и с ней идти на зверя. Подойдя достаточно близко, он оглушил животное дубиной, а затем размозжил ему голову киркой. На обратном пути к лагерю таким же способом удалось убить еще двух тюленей.

К сожалению, с корабля получилось вытащить очень мало еды. Б о льшая часть провизии находилась между палубами в том месте, которое когда-то было «Ритцем». Добраться до него можно было только одним способом — пробив палубу, которая кое-где достигала более одного фута в толщину и почти на три фута уходила под воду. Но запасы были необходимы, поэтому на следующий день Макниша назначили главным, и после нескольких часов работы с применением специального оборудования команде удалось прорубить в палубе дыру.

Почти тут же начали всплывать ящики с провизией. Первой добычей оказалась бочка с грецкими орехами. Затем на поверхность удалось вытащить ящик с сахаром и коробку с пищевой содой. К концу дня они спасли и перевезли в лагерь около трех с половиной тонн муки, риса, сахара, ячменя, чечевицы, овощей и варенья. Эта был фантастический трофей, и вся команда торжествовала. В честь события Грин приготовил карри из тюленя. Но уже после первого глотка мало кто смог продолжить праздничную трапезу. Грин на радостях положил туда в три раза больше карри. Маклин писал в дневнике: «Мне пришлось все съесть, потому что я был голоден, но теперь у меня во рту все горит, и горло пересохло от жажды».

Работы по спасению имущества пришлось прекратить днем 6 ноября, когда с юга подступила снежная буря и всем пришлось укрыться в палатках. Это была первая снежная буря, которую они встречали на льду. Палатки тряслись и дребезжали, а людям внутри из-за нехватки места и лютого холода приходилось жаться друг к другу. Единственная ободряющая мысль поддерживала странников: буря несла их на север, к бесконечно далекой цивилизации.

Шеклтон вместе с Уайлдом, Уорсли и Херли подсчитали запасы еды, и выяснили, что у них около четырех тонн припасов, не считая концентрированных пайков, предназначавшихся для трансконтинентального отряда из шести человек и оставленных Шеклтоном на черный день. По их расчетам, этой еды вполне хватало для полноценного питания в течение трех месяцев. И поскольку количество тюленей и пингвинов вокруг лагеря с каждым днем только увеличивалось, было решено следующие два месяца питаться усиленно.

Так они планировали дожить до января — середины антарктического лета. Шеклтон был уверен, что к этому времени станет ясно, как поступить дальше и какая судьба их ждет. Окончательное решение нужно будет принять, пока еще есть время до наступления зимы.

Все зависело от того, куда будет дрейфовать льдина. Движение паковых льдов могло продолжаться на северо-запад и вынести их к Антарктическому полуострову. Или же к Южным Оркнейским островам, на пятьсот с лишним миль севернее. Однако по какой-то причине дрейф паковых льдов мог вообще прекратиться, и тогда они рисковали остаться примерно на том же месте. В конце концов, течение могло сменить направление, и их унесло бы от земли на северо-восток, или, что еще хуже, на восток.

Что бы ни произошло, январь для них должен был стать точкой невозврата. Если их принесет к земле, к этому времени вокруг должно быть достаточно воды, чтобы спустить шлюпки и доплыть до самого надежного места. Это казалось разумным, по крайней мере в теории. Если лед прекратит движение, то и об этом они узнают к январю. И тогда, чтобы не проводить зиму во льдах, отряд бросит шлюпки, взяв с собой только небольшую плоскодонку, построенную плотником. Они срочно выдвинутся к ближайшей земле, используя плоскодонку для перевозки вещей через открытую воду, которая встретится им на пути. Конечно же, это рискованно, но все же лучше, чем зимовать на льдине.