Юрий Сигов - Сингапур: Восьмое чудо света

А вот чисто китайским символом Чайна-тауна в Сингапуре остается уже упомянутый храм Тян Хок Кенг. Статую богини морей, в честь которой он был построен, привезли сюда из континентального Китая еще в 1840 году. При входе в храм расположены священные драконы, оберегающие моряков от невзгод в долгом плавании и обеспечивающие счастливое возвращение домой.

А чуть далее находится уже тамильская мечеть Нагор Дурха (Мечеть Чулия), символизирующая религиозную и этническую терпимость всех без исключения национальных групп, живущих сегодня на территории Сингапура.

Удивительные истории рассказывают о рынке «Сунгей», который одно время назывался «рынком жуликов и воров» (не путать с правящей партией одной всем известной страны). Сейчас на прилавках расположенных здесь магазинчиков можно встретить товары со всего мира. Но никто не боится быть арестованным и посаженным в тюрьму за украденное (как в старую колониальную эпоху). А вот тогда именно здесь можно было «заказать» любую вещь, и местные торгаши через шайки мелких гангстеров получали для продажи все, на что только был в этом городе спрос.

Весьма своеобразный колорит придает Чайна-тауну и наличие… похоронных контор, и скрупулезное следование китайского населения этого района всем ритуалам и правилам ухода в мир иной, которые соблюдали еще в континентальном Китае их прадеды.

Сингапурские китайцы считают, что все, что люди использовали в своей земной жизни, можно забрать с собой и в ту, «потустороннюю». Поэтому на похоронах в Чайна-тауне можно увидеть, как в ходе траурной церемонии сжигают выполненные из бумаги модели автомашин «мерседес», банок кока-колы, золотых кредитных карточек усопшего, без которых ему будет якобы «дискомфортно» в загробном мире.

Кстати, по соседству с похоронными китайскими конторами находятся многочисленные магазины, где все эти бумажные ритуальные атрибуты продаются. Но если китайские похороны туриста по какой-то причине не особо впечатлят, то тут же можно договориться со специально натренированными писарями-каллиграфами. Они могут на листе ватмана, обложке купленной книги о Сингапуре или даже на щеке написать тонкой кисточкой ваше имя и пожелать по-китайски всего того, чего вам самому по жизни пока еще не хватает.

По-своему неповторима и архитектура сингапурского Чайна-тауна. Называется этот стиль «китайское барокко», и его отличительными чертами являются смешение малайских, европейских и китайских традиций. От малайцев унаследованы деревянные перекрытия с тонкой резьбой и вращающиеся двери (как в североамериканских ковбойских салунах на Диком Западе), обеспечивающие постоянную проветриваемость помещений.

От старушки Британии здесь прижились классические окна, карнизы и внешние убранства в стиле арт-деко. А вот китайцы оставили на фасадах своих магазинов в Сингапуре самые главные, по их мнению, атрибуты человеческой жизни — потрясающе разнообразные символы удачи, процветания и счастья.

Полным-полно на стенах и дверях китайских магазинчиков в Чайна-тауне разного рода предметов, свидетельствующих о суеверности их владельцев. Это и зеркала, висящие за окнами (они якобы отпугивают злых духов их собственными отражениями), и керамические крыши с выполненными из плитки полумесяцами, символизирующими желание хозяина дома привлечь к нему дождевые потоки для процветания и благосостояния данного жилища.

На крышах китайских домов можно увидеть и изображения летучих мышей. Ведь по-китайски «летучая мышь» (бьян фу) — синоним слова «процветание». И здесь же, в Чайна-тауне, находится «сингапурское место для проявления свободы слова» — парк Хонг Лим, куда любой сингапурец может прийти в любое время и высказать публике, которая частенько собирается поглазеть на ораторов, все что думается, и все, что накопилось в душе.

Тех же, кто захочет в сингапурском Чайна-тауне прокатиться на рикше, может ожидать немалое разочарование. Дело в том, что нынче в качестве водителя трехколесной повозки работают чаще всего отнюдь не пожилые китайцы (как это было во времена Томаса Раффлза, да и в первые годы существования Сингапура как независимого государства), а молодые ребята из Австралии или Англии, подрабатывающие подобным извозом и заодно приобщающиеся к типично китайским традициям и обычаям.

И все же Чайна-таун в Сингапуре — это прежде всего подавляюще яркий Китай. Во всем его многообразии, величии и странностях, древнейшей истории и таинственной философии. А также удивительном симбиозе всего этого древнекитайского и современно-навороченного сингапурского будущего. Ну, а для того, чтобы понять это как можно глубже, есть смысл, думаю, посетить Центр китайского наследия.

Я бы не стал его называть каким-то классическим музеем или исторической экспозицией. Это, скорее, живое воплощение воспоминаний о прошлом Сингапура, которое до сих пор самым непосредственным образом влияет на жизнь рядовых граждан этой страны. От него все еще зависит и образ их мышления, и их видение перспективы, и жизненные ценности, во многом совпадающие с теми, что были несколько веков назад.

Каждый этаж Центра посвящен отдельному периоду жизни Чайна-тауна, его обитателей, их радостям и бедам, ежедневным заботам и более чем скромному досугу. Обычные дома-магазины в китайских кварталах размещали на первом этаже лавки и маленькие ресторанчики. А уже на втором и третьем этажах жили семьи их владельцев и те, кто мог себе позволить снимать малюсенькие жилые каморки.

В обычные дни служившие в этих магазинчиках люди после завершения рабочего дня спали прямо возле прилавков, а на каждом жилом этаже на 8-10 «квартир» приходились один туалет и одна кухня. Внизу же ютились кафешки-забегаловки (называемые «копи тиям»), швейные мастерские, а также небольшие комнатушки, в которых задавленные тяжелой работой с утра до ночи их обитатели-китайцы могли предаться четырем «жизненным порокам». Именно эти пороки в те годы чувствовали себя «полноправными хозяевами» в Сингапуре — курение опиума, проституция, азартные игры и участие в секретных обществах криминального типа — триадах.

Ни с чем не сравнимые впечатления оставляет посещение в этом центре так называемого «предсмертного дома». Сюда помещались люди, которым оставалось прожить до неминуемой смерти по несколько дней или недель. Хотя смерть человека могла наступить и через довольно длительный промежуток времени, умиравший обязан был все равно платить за жилую комнату, еду и предоставляемые ему лекарства. Умирали здесь не только старики, но и совсем молодые люди, накурившиеся до одури опиума или получившие тяжелые ножевые ранения в ходе разборок по окончании азартных игр.