Жюль Верн - История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

Так 27 апреля 1521 г. погиб великий мореплаватель Магеллан.

«В числе других добродетелей, — говорит Пигафетта, — он отличался такой стойкостью в величайших превратностях, какой никто никогда не обладал. Он переносил голод лучше, чем все другие; безошибочнее, чем кто бы то ни было в мире, умел он разбираться в навигационных картах. И то, что это так и есть на самом деле, очевидно для всех, ибо никто другой не владел таким даром и такой вдумчивостью при исследовании того, как должно совершать кругосветное плавание, каковое он почти и совершил».

Надгробный панегирик Пигафетты, может быть, и несколько восторжен, но в целом справедлив. Нужно было обладать исключительной твердостью и непоколебимой энергией, чтобы, невзирая на боязнь и сопротивление спутников, проникнуть в неведомые страны, которые суеверие той эпохи наполняло фантастическими ужасами. Чтобы дойти до оконечности Южноамериканского континента и открыть желанный пролив, по справедливости названный его именем, мореплавателю нужно было обладать самыми обширными сведениями в области морских наук. Ни на миг нельзя было ослабить внимание, чтобы без точных инструментов среди незнакомых морей не подвергнуться многочисленным опасностям. Если даже и погиб один из кораблей в силу стечения обстоятельств, то Магеллан в этом не был повинен.

Скажем же вместе с нашим восторженным рассказчиком: «Слава Магеллана переживет его смерть».

После трагической гибели капитан-генерала начальником экспедиции и капитаном «Тринидада» был избран Дуарти Барбоза, капитаном «Консепсион» — Жуан Серран и капитаном «Виктории» — Луиш Афонсу де Гоеш.

Малаец Энрике, справлявшийся до сих пор со своими обязанностями переводчика, был легко ранен в битве на острове Мактан. Потеряв своего господина, он старался держаться в стороне и не оказывал никаких услуг испанцам, лежа целыми днями на своей циновке. После нескольких резких замечаний Барбозы, заявившего ему, что смерть Магеллана вовсе не освобождает его от рабства, Энрике вдруг исчез. Явившись к властителю острова Себу, он сообщил ему, что испанцы собираются отплыть к Молуккским островам, и посоветовал завлечь их в западню и погубить, чтобы потом завладеть кораблями и товарами.

Первого мая властитель Себу пригласил испанцев на пиршество, обещая передать дорогие подарки для испанского короля. Дуарти Барбоза, Жуан Серран и еще двадцать шесть человек отправились в гости к радже и в самый разгар пиршества подверглись внезапному нападению. Все испанцы, кроме Серрана, были перебиты. Услышав крики, оставшиеся на судах моряки приблизились к берегу и открыли огонь из пушек. Напрасно израненный Серран, которого туземцы вывели на берег, умолял заплатить за себя выкуп. Португалец Жуан Лопиш Карвалью, тотчас же взявший на себя командование, не захотел рисковать и поспешно удалился от острова, чтобы туземцы не напали на корабли. Серран был брошен на произвол судьбы и, без сомнения, разделил участь своих несчастных товарищей.

Карвалью между тем направил корабли к соседнему острову Бохоль. Здесь испанцы убедились, что уцелевших ста тринадцати человек недостаточно для управления тремя кораблями. Поэтому было решено сжечь самое ветхое судно «Консепсион», перегрузив предварительно все имущество на «Тринидад» и «Викторию».

Затем испанцы взяли курс на юго-запад. Новая остановка была сделана у Бутуана, составляющего часть острова Минданао. Это было прекрасное место с многочисленными гаванями и реками, богатыми рыбой. К северо-западу от Минданао лежит Лусон, самый крупный остров Филиппинского архипелага. Здесь испанцы провели несколько дней, а потом пристали к острову Палавану, где запаслись всевозможной провизией: свиньями, курами, козами, бананами, кокосовыми орехами, сахарным тростником и рисом.

По выражению Пигафетты, на Палаване они нашли «настоящую обетованную землю». На острове больше всего их удивили петушиные бои. Эти состязания до сих пор являются излюбленным развлечением жителей Филиппинского архипелага.

От Палавана испанцы направились наконец на остров Борнео, центр малайской цивилизации. С этих пор они имеют дело уже не с нищим населением, а с людьми богатыми, которые великолепно принимают пришельцев. Прием испанцев раджей настолько необычен, что необходимо сказать о нем хотя бы несколько слов.

Губернатор прислал за офицерами двух слонов, покрытых шелковыми попонами, и двенадцать носильщиков, которые должны были доставить во дворец раджи подарки от чужеземцев. Все улицы от губернаторского дома до дворца властителя были полны вооруженными людьми. Гости въехали в дворцовый двор на слонах. Поднявшись по мраморной лестнице, испанцы попали в богато убранный зал, заполненный придворными. Следующий зал, поменьше, оказался обитым золотыми тканями. Там стояло триста телохранителей с обнаженными кинжалами. («В конце малого зала было большое окно, расшитый занавес был отдернут для того, чтобы мы имели возможность лицезреть властителя, который восседал за столом с одним из своих юных сыновей, жуя бетель. Сзади него стояли одни только женщины».)*

Затем последовала церемония представления послов радже. («Один из старейшин предупредил нас, — рассказывает Пигафетта, — что нам нельзя прямо заговорить с властителем и что если нам что-либо нужно, мы должны сказать об этом ему (старейшине), а он, в свою очередь, передаст это особе более высокого положения. Последний сообщит это брату правителя, находящемуся в малом зале, а этот последний передаст это при помощи разговорной грубы через отверстие в стене одному из лиц, находящихся в зале вместе с властителем. Он же научил нас, как сделать три поклона властителю при помощи рук, сложенных над головой, подняв раньше одну ногу, а затем и другую и целуя руки, протянутые к нему властителем. Так мы и сделали, ибо такова тут форма царского поклона».)*

Столица была построена на сваях, прямо в море; таким образом, когда уровень моря повышается, женщины, продающие съестное, плавают по улицам на лодках. 29 июля более сотни пирог окружили два европейских корабля, а джонки в то же самое время подняли якоря и пошли на сближение с испанцами. Испанцы, испугавшись приступа, решили опередить атакующих и дали залп из корабельных пушек, уничтожив многих туземцев в пирогах. После этого раджа принес испанцам извинения, объяснив, что флот направлялся вовсе не против европейцев, а против язычников, с которыми мусульмане постоянно воевали. На этом острове производят арак — рисовую водку, камфару, корицу, имбирь, апельсины, лимоны, сахарный тростник, дыни, редиску, лук и прочее. Меновую торговлю ведут с использованием меди, ртути, киновари, стекла, шерстяных тканей и полотна, а в особенности — железа и очков, не говоря уже о фарфоре и алмазах, некоторые из которых достигают необыкновенных размеров и исключительной стоимости. Среди животных там встречаются слоны, лошади, буйволы, свиньи, козы и домашние птицы. В обращении находится бронзовая монета, которая называется сапек; отдельные монетки просверливают, чтобы можно было нанизывать их на нитку.