Митчелл Зукофф - Затерянные в Шангри-Ла

На базе Джон, Маргарет и Кеннет, конечно, были знакомы, но их вряд ли можно было назвать друзьями. Лежа в тени горящего самолета, они считали друг друга сослуживцами и знакомыми, попавшими в тяжелое положение. И какое-то время они следовали протоколу и называли друг друга по званию и фамилии — «сержант», «Деккер» или «сержант Деккер». В первые дни они не обращались друг к другу по имени.

Но женщин в армии все еще было немного. Называть женщину по фамилии было как-то неловко. Когда Макколлом отдавал приказы, когда Деккеру была нужна помощь, они называли Маргарет «капрал Хастингс». Но потом перешли на дружеское «Мэгги». Честно говоря, Маргарет предпочла бы, чтобы ее звали полным именем — она терпеть не могла такого сокращения. Но она никогда не жаловалась и не поправляла своих спутников.

Джон Макколлом после катастрофы (фотография любезно предоставлена Б. Б. Макколлом).

Кеннет Деккер после катастрофы (фотография любезно предоставлена Б. Б. Макколлом).

Завернув тело Лоры Бесли в брезент, Джон отнес его к подножию большого дерева и вернулся к Маргарет. Та сидела неподвижно. Джон закурил и протянул сигарету Маргарет. Он сел рядом, и они докурили сигарету вместе. В дневнике Маргарет записала: «В моей жизни никогда еще не было такой длинной, бесконечно длинной ночи».

Время шло. Они курили сигарету за сигаретой. Оранжевый огонек во мраке ночи переходил туда-сюда. Джон просидел с Маргарет до рассвета. И все это время они молчали.

ВО ВРЕМЯ ОДНОГОиз походов к месту катастрофы Макколлом залез на дерево и осмотрел окрестности. В нескольких милях он заметил какую-то прогалину. С помощью компаса, обнаруженного в хвостовом отсеке самолета, лейтенант проложил курс на эту прогалину. Состояние ран его спутников не улучшалось, воды оставалось очень мало, еды, кроме нескольких леденцов, вообще не было. Им нужно было добраться до прогалины как можно быстрее — как только Маргарет и Деккер окрепнут для похода. ОБЫЧНО ТЕМ, КТО ПЕРЕЖИЛ АВИАКАТАСТРОФУ, СОВЕТУЮТ ОСТАВАТЬСЯ ВОЗЛЕ САМОЛЕТА — ТАК ИХ ЛЕГЧЕ НАЙТИ. НО НА НОВОЙ ГВИНЕЕ ОБЫЧНЫЕ ПРАВИЛА НЕ ДЕЙСТВОВАЛИ. МАККОЛЛОМ ПОНИМАЛ, ЧТО ЕСЛИ ОНИ ОСТАНУТСЯ НА МЕСТЕ, В ГУСТЫХ ЗАРОСЛЯХ, ТО ИХ ЖДЕТ ВЕРНАЯ СМЕРТЬ. ШАНСЫ НА СПАСЕНИЕ БЫЛИ ПРИЗРАЧНЫ ДАЖЕ НА ОТКРЫТОМ МЕСТЕ.

Джунгли Новой Гвинеи превратились в огромное кладбище неизвестных солдат. В апреле 1944 года, когда жена пропавшего без вести американского пилота пыталась получить какую-то информацию, командир ее мужа прислал ей удивительно развернутое письмо: «Каждый полет над островом — это полет над высокими горными массивами. Склоны гор почти до самых вершин покрыты густыми джунглями. В этих джунглях можно разместить целые полки — и их никто не увидит. Сколь бы тщательными ни были поиски, шансы найти самолет минимальны. У нас уже происходили подобные случаи, и информации об экипажах и самолетах найти не удавалось. Погода и горная местность забирают больше жизней, чем боевые действия».

С начала войны на Новой Гвинее разбилось более шестисот американских самолетов — некоторые погибли в боях, но многие потерпели крушение из-за погодных условий, механических повреждений, ошибок пилотов, горных вершин, прячущихся в облаках, и неточных карт. Сотни японских, австралийских, английских, новозеландских и голландских самолетов погибли на этом острове. Некоторые удалось найти, но большинство осталось навсегда погребенным в густой зелени дождевых лесов. К 1945 году на Новой Гвинее пропало самолетов больше, чем в любой другой точке мира.

В ноябре 1942 года американский транспортный самолет «Си-47» доставлял солдат и амуницию в другую часть острова. Самолет разбился в горах на высоте девяти тысяч футов — практически в таких же условиях, что и «Гремлин Спешиэл». Поисковые экипажи вылетали один за другим, но найти самолет, носивший имя «Летучий голландец», так и не удалось.

Из двадцати трех человек в тот раз уцелели семнадцать. Но у всех были серьезные ранения. Когда стало ясно, что помощь не придет, восемь самых крепких решили выбраться из джунглей. Они разделились на две группы по четыре человека. На пятый день похода первая группа наткнулась на узкое ущелье, по которому текла быстрая речка. Перейти реку не удавалось. Солдаты попытались перебросить через реку срубленные деревья. Двое утонули. Два других сумели добраться до миролюбиво настроенных туземцев, которые переправляли их из деревни в деревню. Через тридцать два дня они были на базе союзников. Второй группе повезло больше. С туземцами они встретились через десять дней и через месяц уже выбрались из джунглей.

После возвращения выживших при крушении «Летучего голландца» поиски раненых, оставшихся на месте катастрофы, возобновились, но безуспешно. Тогда командование привлекло к поискам туземцев, которым пообещали солидную награду. Через шестьдесят дней после катастрофы группа туземцев наткнулась в джунглях на груду полуразложившихся тел. Они нашли единственного выжившего — армейского капеллана. Он ослеп от недоедания и весил, словно маленький ребенок. Капеллан лежал в центре круга голой земли — питался он съедобным мхом, который находился в пределах досягаемости. Туземцы попытались накормить его бананами, но он умер у них на руках. Туземцы оставили тело на месте катастрофы, а на базу принесли его Библию — в доказательство того, что они действительно нашли место крушения «Летучего голландца».

Спустя немало времени поисковая экспедиция все же добралась до места катастрофы. Спасшиеся вели дневник на задней двери грузового отсека, делая записи углем. Первые записи напоминают военные отчеты — всего несколько слов: когда произошла катастрофа, когда отправились две группы самых крепких, как оставшиеся пытались запустить воздушный шар, чтобы привлечь внимание спасателей, какую еду удалось найти. Пять дней выжившие писали о том, как делили одну шоколадку и одну банку томатного сока.

Когда еда, томатный сок и сигареты кончились, записи стали более личными. В них сквозит надежда, страх, а порой мрачный юмор. В пятницу 27 ноября 1942 года, через семнадцать дней после катастрофы: «Ведра, полные воды, этим утром… мы все еще держим голову высоко». Через два дня: «Похоже, мы слабеем». Однако следом: «Но надежда еще осталась». На другой день: «Все еще держимся на мечтах о еде». В понедельник, 7 декабря, в годовщину Перл-Харбора: «Год назад в этот день началась война. Да, тогда мы о таком не думали…» Через два дня, месяц спустя с момента катастрофы: «Всего тридцать дней назад. Мы держимся, но было бы неплохо, если бы нас, наконец, нашли». ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ВЫЖИВШИЕ СТАЛИ ДУМАТЬ О РОЖДЕСТВЕ: «ВООБРАЖАЕМАЯ ЕДА БОЛЬШЕ НЕ ПОМОГАЕТ. РЕБЯТАМ ЛУЧШЕ БЫ ПОТОРОПИТЬСЯ — ОСТАЛОСЬ ШЕСТЬ ДНЕЙ НА ПОКУПКИ». ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ: «СЕГОДНЯ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК. СЧАСТЬЯ ВСЕМ ДОМАШНИМ!» ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ: «СЕГОДНЯ УМЕР ДЖОННИ».