Питер Мейл - Сладкая жизнь

Назовите это неумеренной жадностью или гипертрофированным чувством ответственности, но я попробовал все блюда и должен сказать, что никогда в жизни не ел лучшего обеда. К сожалению, впереди меня ждало еще горячее. Постепенно я начинал понимать, как Антуану удавалось поддерживать такой выдающийся вес.

Мне рассказывали, что свою карьеру он начинал как chef particulier, повар в частном доме. Могу представить, в какое горе он поверг семью своих нанимателей, когда объявил, что намерен открыть собственное заведение на рю дю-Вер-Буа.

Только две вещи могли отвлечь Антуана от любимого дела: скачки и обожаемые им женщины. Своих любимых клиенток он непременно заключал в пахнущие чесноком объятия и гладил их по щекам горячими, как плита, пальцами. Надо сказать, дамы нисколько не возражали. Они любили Антуана. Однажды у прославленной на весь мир красавицы в дамской комнате случилась какая-то техническая неприятность с поясом, который поддерживает чулки. На помощь она призвала не другую женщину, а самого Антуана. Он вернулся на кухню, восторженно качая головой и изображая руками в воздухе загадочные фигуры. «Какие бедра, — весь вечер бормотал он себе в бороду. — Какие изумительные бедра!»

Вышло так, что мое второе блюдо оказалось еще больше первого. Заказывая курицу, я просмотрел в меню очень важное слово «entier» [24] Целиком (фр.). . Мне принесли целую птицу с блестящей, золотисто-коричневой корочкой, сочную и крутобедрую. Официант разделал ее с бесподобной ловкостью, которой мне никогда не удавалось достичь дома (у моих куриц кости почему-то всегда оказываются в неправильных местах). Он положил половину этого великолепного создания мне на тарелку и пообещал не дать второй половине остыть к тому времени, когда я справлюсь с первой. К курице полагалась высокая горка pommes frites — тонких, как спички, и при этом пухлых и хрустящих ломтиков.

Это покажется невероятным, но, пока мои друзья возились со своими куропатками, я справился с первой частью курицы, от второго же раунда, к крайнему удивлению официанта, мне пришлось отказаться, признав свое полное поражение. Он не сдавался и еще какое-то время соблазнял мне десертами. Лесная земляника? Мороженое с пралине? Ананас размером с футбольный мяч в вишневом ликере?

В конце концов мы заказали по чашечке кофе и договорились о послеобеденном визите на кухню, которая, я надеюсь, когда-нибудь будет признана национальным памятником. На ней орудуют Биби, Диди и Нини, каким-то чудом умудряющиеся готовить огромное количество превосходной еды при почти полном отсутствии современного оборудования. Двадцать или тридцать помятых жизнью сковородок висят над черной от старости чугунной плитой, установленной еще в 1920 году. Правда, за последние семьдесят лет конфорки, прогоревшие до дыр, приходилось менять дважды. Топится этот антиквариат дровами — старым, хорошо высушенным дубом. Вот, собственно, и все. Никаких микроволновок. Никаких сверкающих, компьютеризированных духовок. Никакой нержавеющей стали. С главным редактором отдела кухонь «Дома и сада» здесь случился бы удар.

Но ведь все это работает — так зачем же менять? Да поменять и невозможно. В самом конце карьеры Антуан согласился продать свой ресторан только с двумя условиями. Первое — чтобы внутри все оставалось по-прежнему: стертая плитка на полу, кривобокая печка, потрескавшиеся стены и прочее. То же касается и кухни: лучшие продукты, простые рецепты, щедрые порции. Второе условие заключалось в том, что после его смерти новые владельцы должны были позаботиться о вдове.

Смерть Антуана давно превратилась в легенду. Известно, что он терпеть не мог докторов и лекарств. Когда великий повар заболел, друзья наперебой умоляли его обратиться к лучшему парижскому врачу. Антуан категорически отказался. В таком случае, сказали друзья, доктор сам придет в ресторан и осмотрит тебя.

Если вы подошлете ко мне врача, заявил Антуан, я его убью. Но болезнь становилась все серьезнее, а друзья все настойчивее, и вот однажды они все-таки привели в ресторан врача, который, несомненно, проявил себя настоящим храбрецом. Они вошли и обнаружили, что в зале нет никого, кроме Антуана. Тот сидел за столом, а перед ним стоял полупустой стаканчик кальвадоса и лежал заряженный револьвер. Антуан был мертв: он скончался от сердечного приступа.

Не знаю, правда ли это, или на самом деле Антуан мирно умер в версальской клинике. Зато я абсолютно уверен, какая версия больше нравится мне и наверняка больше понравилась бы самому Антуану. Умирать лучше дома.

Очень серьезные (фр.).

Вельможи (фр.).

Я не знаю что (фр.).

Игра в шары (фр.).

Чтобы доставлять удовольствие (фр.).

Гаванская сигара ( исп .).

Разумеется (фр.).

Здесь : печальная необходимость (фр.).

Колбасы (фр.).

Картошка фри (фр.).

Сбор винограда (фр.).

Плевательница (фр.).

Прессы (фр.).

Погреба (фр.).

Особняк (фр.).

Поджаренный хлеб (фр.).

Умение выходить из сложной ситуации, находчивость (фр.).

Истинный знаток варенья (фр.).

Фруктовое пюре с соком (фр.).

Высшего света и полусвета (фр.).

Белые грибы (фр.).

Политое спиртом и подожженное блюдо (фр.).

Улитки (фр.).

Целиком (фр.).