неизвестен Автор - Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

Мы же разгружаемся около палатки и пытаемся рассмотреть в кулуаре рюкзак Мысловского. Наконец различаем что-то красное. Это скорее моток веревки, а не рюкзак, и достать его не так-то просто. Отказываемся от этой затеи и возвращаемся в лагерь III.

По плану у нас завтра дневка, но мы хотим подняться в лагерь IV, если передовая двойка освободит его. К нашим прежним опасениям по поводу отсидки добавилось еще два: ожидаемое ухудшение погоды и тревожное положение передовой двойки.

Обсуждаем различные варианты штурма вершины. Их много. Это и выход ночью из IV лагеря вслед за передовой двойкой (полнолуние, ночи светлые и безветренные); подъем в лагерь V со спуском одной двойки на ночлег обратно в IV лагерь (если передовая двойка спустится рано и не сможет продолжить спуск в IV лагерь), чтобы на следующий день налегке снова подняться в V лагерь и продолжить совместное восхождение; ночевка вшестером в лагере V и наш ранний выход на штурм (если ребята вернутся так поздно, что до нашего выхода можно будет немножко пересидеть всем в палатке) и ряд других.

База дает "добро", и мы переселяемся в лагерь IV. По рации корректируем Мысловского и Балыбердина в выборе места для установки палатки лагеря V на рыжих скалах. От них до Западного гребня совсем немного.

Продвижение нашей группы идет уверенно: переходы между лагерями заканчиваем в светлое время, хорошо отдыхаем, выдумываем различные блюда, чтобы все ели с аппетитом. В этот выход с особым удовольствием готовим

293

рис с ветчиной, обжаренной в. масле с луком, с соусом "Молдова", компот, приготовленный из сухофруктов карманного питания с подмороженными яблоками, маринованные огурчики. Это помогает восстанавливать силы после тяжелой дневной работы.

Несмотря на то что в группе собрались лидеры своих коллективов и первое совместное восхождение мы совершили лишь 2 года назад в Медео, команда получилась дружная. Работаем спокойно. Острые углы не сглаживаем--обсуждаем, доказываем, разбираемся, пока не приходим к общему мнению. Бершов включает приемник, с которым не расстается на любом восхождении, и мы долго слушаем "Маяк".

4 мая--самый длинный и напряженный, полный радости и тревоги экспедиционный день. Несмотря на все превратности судьбы, в 6.10 утра Балыбердин и Мыслов-ский покидают штурмовой лагерь и устремляются к вершине. Наверху очень холодно. Мерзнет питание в рации. Приходится ретранслировать штатные переговоры базы с группой I.

-- База, база. Передаю информацию. Ребята идут по рыжим скалам, придерживаясь гребня. Когда идут по южной стороне, то все нормально, когда же по северной, то очень холодно. Там тень и ветер. Володя идет без кислорода, Эдик--с кислородом. Володя чувствует себя нормально, Эдик немного устал. Володя хочет включить ему подачу кислорода на 2 литра в минуту. Путь пока простой. Идут практически одновременно. Их мучают заходы на северную сторону, где очень холодно. Сейчас у них ожидается такой заход. Как поняли? Прием.

Таим: Все понял, все понял. Предупреди их, чтобы не пропустили на спуске сход с Западного гребня. Как погода? Прием.

Я: Погода пока великолепная. Ветра нет, солнце. Самочувствие у нас хорошее... (И Балыбердину): Володя, Володя Балыбердин! Мы поднимаемся в лагерь V, имейте это в виду. Как понял? Прием.

Через 5,5 часа очередная радиосвязь застала меня в 2 веревках от лагеря V, Ефимов--на веревку выше, а Туркевич и Бершов, наверное, уже занимаются благоустройством бивака. Балыбердин сообщает, что они сильно устали. Каждый очередной взлет гребня принимают за вершину, а ее все нет и нет.

Идет снег. Иногда сквозь мглу пробивается солнце. Убираю рацию и продолжаю подъем. Выхожу из кулуара и вижу вершинный склон Эвереста, а на нем две точки (похоже, люди), которые тут же закрываются облаками. Мгновенно в памяти возникла картина, о которой много раз писали в разных изданиях: "Последний раз Оделл видел Мэллори и Ирвина на предвершинном гребне где-то на высоте 8600. Облака закрыли их, и они не вернулись..." Останавливаюсь в недоумении. Что это? Постепенно понимаю, что я не мог видеть ребят. Это, наверное, скальные выступы.

Расширяем площадку и переставляем палатку. Теперь в ней будет посвободнее. Включаю рацию, вызываю базу, находящуюся сегодня весь день на приеме, и узнаю, что в 14.35 Балыбердин и Мысловский первыми из советских восходителей поднялись на высшую точку планеты. Радуемся за ребят и поздравляем Евгения Игоревича и всех на базе. На мой вопрос: "Что пьете в лагере по случаю успеха?"--Тамм холодно отвечает, что пить еще рано, надо дождаться спуска. Тогда мы еще не знали, что в это время по ледопаду Кхумбу спускали Лешу Москальцова. Он с Голодовым вышел на восхождение. Переходя трещину, Леша потерял равновесие и упал с лестницы. Задержался на снежной пробке 15 м ниже.

Притихшие, залезаем в палатку и включаем рацию на прием. Началось напряженное ожидание.

"Катастрофа обычно складывается из нескольких ча

сто не связанных между собой случайностей, которые безжалостно накладываются и приводят к трагедии".

"Случайности", начавшиеся в группе Мысловского 30 апреля--а может быть, и еще раньше,--чуть было не привели к трагедии.

В 16.45 молчание нарушает прерывистый голос Б'алы-бердина, вызывавшего базу:

-- ...Я думаю, что до 8400 мы не спустимся...* Хотя бы

вышли... навстречу... с кислородом, что ли... потому что...

исключительно медленно... все происходит... Если есть

возможность... горячий чай... и что-нибудь поесть...

Вмешиваюсь в разговор:

-- Володя, хорошо, мы что-нибудь сообразим...

Тамм: А где вы сейчас, Володя? Как оцениваешь

высоту? Как далеко от вершины спутились?

Балыбердин: Я оцениваю... 8800...

Тамм: Понятно. Как идет Эдик?

Балыбердин: У него... кончается... кислород...

Тамм: Володя, мы все время на связи, но главное--с Валей.

Я просто оцепенел, мгновенно оценив всю сложность ситуации. Холодная ночевка в районе вершины двух вымотанных до предела людей без кислорода--это конец. История знает такие случаи. Не многим удавалось вырваться из плена кислородной недостаточности и холода. Сколько раз за нашу альпинистскую жизнь попадали мы с Эдиком в различные переделки, и нам самим удавалось выходить из них с честью. У нас всегда был запас прочности, а сейчас его, похоже, нет. Восхождение нашей группы срывается, но не об этом сейчас речь. Главное--помочь ребятам.

"Находясь в верхнем лагере на Эвересте, альпинисты в основном должны полагаться на самих себя. До этого момента все они были членами команды, зависящими друг от друга и от общего контроля руководителя, но завершающий бросок--совсем другое дело. Здесь складывается ситуация, когда их собственные жизни находятся в их собственных руках и только они сами могут решать, как им действовать"--так считает руководитель успешного штурма Эвереста Кристиан Бонингтон. Да, от наших решений и действий сейчас многое зависит.