неизвестен Автор - Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

Большая разница в возрасте создает сложные психологические условия. Люди обычно стремятся объединиться по своим, по им близким признакам.

12

Общая цель не всегда может создать необходимую атмосферу общности, потому что в рамках этой общей у каждого есть свои частные цели, которые bull;для каждого так же важны, как для всех вместе общая. Счастье, если задача коллектива и собственная задача ждут одного решения.

Мне кажется, что Эверест без смертей--это цель каждой" экспедиции. Я живой на Эвересте-- цель каждого участника. И каждой связки, и каждой четверки. Угроза одному из составляющих--жизни или вершине--со стороны напарников по связке или коллег по четверке требует Преодоления. Преодолеть себя, отказаться от цели можно только подчинясь. А подчиняться легче равному. Сильному, но молодому-^-трудно, опытному, но слабому--тоже нелегко.

Если все-таки Преодоление и Подчинение произойдут и даже будет достигнута цель, следы несоответствия, несовместимости останутся и после триумфа.

Мысловский был старше почти всех, но он мог быть полезен в Гималаях, считали Тамм и Овчинников. Я их понимаю. Они ходили с ним по горам, вместе спали, вместе ели, вместе рисковали. Он был их товарищем, с которым было пройдено немало маршрутов, и им кроме всего просто хотелось, чтобы он был на Эвересте. Они в него верили... '

Институт медико-биологических проблем не сдавался долго, но Тамм под свою ответственность и с ограничениями по высоте добился выезда Мыслов-ского в Непал. Трощиненко тоже поехал, но уже не восходителем, а заместителем Евгения Игоревича по хозяйству, а на месте, в базовом лагере, ему было поручено еще одно хлопотное дело--следить за дорогой по ледопаду Кхумбу. Трощиненко поднимался до 6100, а мог, вероятно, и выше и чувствовал себя прекрасно, но... это мы знаем теперь, а тогда--тогда надо было перекраивать четверки. Только накануне отлета оргкомитет устанавливает окончательный состав экспедиции.

Команда отправилась в Непал, мелькнула на экране в аэропорту Лукла (о нем еще предстоит рассказать) и надолго исчезла с телевизионного экрана. В газетах после обнадеживающего молчания появились короткие сообщения корреспондента ТАСС Ю. Родионова из Катманду. Все по плану... Погода не очень, но продвигаются вверх, устанавливая лагеря...

Потом молчание, а затем победные сообщения: первые Балыбердин--Мысловский; отчаянное ночное восхождение Бершов--Туркевич; Иванов-- Ефимов--днем; Валиев--Хрищатый--опять ночью, и, наконец, Хомутов--Пучков--Голодов! Четвертого мая начали, к девятому--на вершине побывало одиннадцать человек. Потом--в связи с ухудшением погоды решено прекратить...

Молодцы!--думали мы и рассуждали, постепенно обретая самоуверенность:--А почему только одиннадцать? Почему не все с запасными, доктором и тренерами? Почему, если все так гладко и весело?

Правда, после подъема Валиева и Хрищатого проскочило некое сообщение^ что, мол, дана коман

да: "Всем вниз!", но в День Победы на вершину вышла тройка Хомутова, и об этом забыли...

Перед вылетом из Москвы, когда там, у Эвереста, настала пора покидать базовый лагерь, ко мне подошли в редакции друзья:

-- Чего ты туда летишь? Все уже ясно. Вы разминетесь с ними. Пока будете бродить по Непалу, они прилетят и дадут здесь интервью. К тому же там холодно... или жарко... или дожди...

Никто толком не мог объяснить, как нам экипироваться. В конце концов решили, что все надо брать с собой: и кроссовки, и горные ботинки, и спальники, пуховые куртки, ветрозащитные костюмы, зонтики (!) и много необходимых еще вещей. Кроме того, я взял фотоаппаратуру и пленку, словно мне предстояло снимать эверестские экспедиции в течение по крайней мере года.

В экипировке принимали участие друзья и знакомые, так как в спортивных магазинах ничего нужного не оказалось. Впрочем, рюкзаки были, но, судя по ценам, они были сделаны ювелирами. Основную теплую одежду и ботинки мне дали участницы дальних арктических походов из... женской команды "Метелица".

Я надеялся к их очередному старту вернуться из Гималаев...

Мы летели в комфортабельных самолетах сначала нашей (до Дели), а затем непальской (до Катманду) авиакомпаний. Рядом сидели по-летнему одетые люди, и я думал, как странновато мы будем выглядеть при выгрузке в аэропорту столицы Непала.

Самолет, пролетев над горными хребтами, снизился в долине и пошел на посадку. Мягкое касание бетонной полосы (единственной в Непале способной принять большие самолеты), и сразу стало очевидным, что мои опасения насчет экстравагантности нашего багажа лишены почвы. Зал прилета столичного непальского аэропорта Трибхувана был забит молодыми, средних лет и пожилыми людьми с рюкзаками за плечами, в горных ботинках и кроссовках. Нет, никто, видимо, не вез в Катманду смокинги и вечерние платья.

Атмосфера в аэропорту была необыкновенно деловой, но как-то не очень серьезной. Во-первых, если таможенник строго и непреклонно требовал открыть с трудом упакованный рюкзак, его можно было попросить не открывать, и он столь же строго и непреклонно указывал--проходите без досмотра! Во-вторых, путаница в крохотном зале была какой-то беззлобной. Строгому учету подвергались лишь товары, на ввоз которых в Непал налагается чудовищная, чуть не в двести процентов, пошлина.

Впрочем, к нашей эверестской экспедиции таможенные чиновники были настроены не столь благодушно. Сроки, определенные планом, едва не были сорваны из-за того, что в непальском аэропорту стали вскрывать одну за другой упаковки экспедиции. Уложить все, промаркировать--труд титанический. Им занимались альпинисты в течение многих недель в коридорах и подвалах олимпийского велотрека в Крылатском в Москве. Работникам посольства так и не удалось уговорить службы аэропорта

13

не подвергать экспедицию столь серьезному испытанию.

Дело в том, что даже день-другой опоздания для такого дела, как восхождение на Эверест, чреват серьезными проблемами. Иногда не хватает суток для достижения вершины или благополучной эвакуации с нее. Все альпинисты знают, что апрель и май--лучшие месяцы для работы на Горе. Задуют муссоны, начнутся ураганы, снежные бури--и конец надеждам. "Промедление смерти подобно"--звучит здесь буквально. По многолетним наблюдениям до конца мая погода благоприятствует восходителям. Но у муссонов нет расписания. Если зима снежная, воздух над долинами Ганга и Пенджабом нагревается медленно, и муссон запаздывает; если снега в Гималаях мало, он может прийти раньше... Дату прихода муссона не узнаешь ни за неделю, ни за день, ни за час... Только что светило солнце--и вдруг черные тучи, ураганный ветер, и снег, и снег, и смерть.

Теперь, когда у альпинистов все позади, можно анализировать погоду и работу и считать, как можно было сделать получше и в какие сроки. Тогда же прибывшим в Непал казалось, что каждый час, потерянный экспедицией, может обернуться дополнительными трудностями...