Василий Головнин - Путешествия вокруг света

После сего до самого прихода нашего к Сандвичевым островам ничего примечательного не повстречалось, кроме следующих, впрочем, не очень важных случаев: в широте 23°52′, долготе 138°22′ прошли мы большое, носящееся по морю дерево, по-видимому еловое или сосновое, которое должно быть с американского берега или с каких-нибудь неизвестных островов, к востоку лежащих. Ванкувер видел на Сандвичевых островах большие лодки, сделанные из наносного елового дерева. Он объясняет, что такие деревья должны быть приносимы из Америки, в чем, кажется, и сомневаться нельзя. Потом в широте 22°19′, долготе 143°03′ летал несколько времени около шлюпа береговой кулик. Судя по расстоянию, он не мог сюда залететь ни с американского берега, ни с Сандвичевых островов. Итак, долженствовал находиться поблизости нас какой-нибудь неизвестный остров, но мы, сколько ни старались кругом себя смотреть, ничего похожего на землю не видали.

Октября 16-го пассат дул довольно крепко и временно находили сильные порывы с тучами и дождем. Мы шли под весьма малыми парусами, опасаясь иметь много хода, чтоб не найти на какую-нибудь неизвестную банку или остров. С рассветом порывы находить перестали, но ветер все дул крепко, и мы, идучи на фордевинд, имели большой ход. В 8-м часу утра летала вокруг шлюпа маленькая береговая птичка: тогда мы находились в широте 21°, долготе 148°.

С полуночи на 17-е число ветер дул порывами и находили тучи. В сию ночь мы приняли более мер осторожности, нежели прежде, ибо я имел причину опасаться, нет ли по восточную сторону Сандвичевых островов таких же опасных мелей, какие по северо-западную, западную и южную [248]найдены, а потому шли мы под самыми малыми парусами. С носу шлюпа, кроме часовых матросов, гардемарин с ночною трубою беспрестанно смотрел вперед; на форсалинге же во всю ночь посменно были часовые для слушания бурунов, ибо в темные ночи часто шум, производимый прибоем моря на мелях, скорее слышен бывает, нежели пена от бурунов покажется.

Поутру пассат стал дуть ровнее, погода же была весьма облачна и солнце очень редко показывалось из-за облаков; но вечером и в ночь на 18-е число ветер опять стал дуть крепко и сильными порывами, с тучами и дождем, а к северо-западу и западу была видна почти беспрестанная молния. Мы в сию ночь шли с тою же осторожностью, как и в прошедшую; а на рассвете поставили все паруса.

В исходе шестого часа утра 19 октября, увидев хорошо берег, мы подошли к нему на 4 или на 5 миль и при весьма свежем пассате пошли вдоль оного к SW. В 9-м часу открылась весьма хорошо превысокая гора Мауна-Роа, коей весь хребет, составляющий вершину горы, был покрыт снегом. Часа через два она опять скрылась в облаках, и мы ее более уже сегодня не видали; впрочем, погода была ясная. Гора сия хотя чрезвычайной высоты, но не имеет, подобно всем другим высоким горам, острой вершины. Она возвышается от моря постепенно и кончается хребтом наподобие обороченной вверх дном лодки, у которой корма и нос одной фигуры, а потому-то она и не имеет такого величественного вида, как сахарной голове подобные горы, и для непривыкших судить о высотах гор кажется гораздо ниже, нежели есть в самом деле.

Во 2-м часу пополудни мы обогнули южный мыс острова в расстоянии от оного мили 3. Мы ясно видели не только хижины жителей, но и самих людей. Пассат, самый свежий, нес нас со скоростью 9 миль в час; к тому же и течение помогало. Мы шли вдоль южного берега, в 2 или 3 милях от оного. В 4-м часу пополудни, подошед к юго-западному мысу, вдруг потеряли пассат, и легкие переменные ветерки настали; тогда из лежащих по берегу селений начали к нам приезжать островитяне: до захождения солнца было у нас 6 лодок, в каждой от 5 до 4 человек. Они ничего к нам на продажу не привезли, кроме того, что на одной лодке была свинья, за которую они просили кусок сукна. На некоторых лодках были молодые женщины, которых мужчины, слишком вразумительными знаками, предлагали к услугам матросов. Почти на всех из них повязки около пояса были из европейских материй. Из мужчин некоторые одеты были в оборванные матросские фуфайки, полученные ими с американских и английских судов. Приезжали они в обыкновенных своих одинаковых кану, или лодках, кои были столь часто, а нередко и хорошо, описаны в разных путешествиях.

Вечером и ночью ветры были самые тихие переменные, а часто и штили. Опасаясь сильных порывов ветра с гор, мы не смели нести много парусов и едва подавались вперед. Погода стояла ясная: по берегу были видны во многих местах во всю ночь огни, по которым мы заметили, что течение никакого действия над нами не имело. На рассвете же 20-го числа мы поставили все паруса и, пользуясь направлением маловетрий и легких ветерков, кои прерывали иногда совершенную тишину, в 10 часов утра поровнялись с заливом Карекекуа {240} 240 Залив Карекекуа – залив на западном берегу острова Гавайи, место гибели Кука; на современных картах – Кеалакеакуа. , к которому и спустились; с помощью маловетрия и буксира вошли мы в оный в 3-м часу пополудни и стали на место, которое занимал Ванкувер.

Когда мы находились милях в 4 от залива, приехало к нам множество лодок, и почти на каждой из них были женщины, привезенные для гнусного торга. На одной из лодок приехал высокого роста, сильный по виду сандвичанин, который, вступя с моего позволения на шлюп, [249]без дальних околичностей сел, развернул с полдюжины тряпиц и вынул из них несколько бумаг, содержащих в себе одобрения, данные ему от начальников разных бывших здесь военных и торговых судов. Почти все они представляют его как сведущего лоцмана для здешнего залива, как искусного пловца и водолаза и как проворного и хитрого плута, который никогда ничего не крадет, доколе не уверится хорошо в успехе, почему и советуют его остерегаться. Первые два искусства он скоро показал нам на опыте: сперва нырял несколько раз под шлюп с одной стороны на другую, а потом указывал место для положения якорей точно то, которое Ванкувер похваляет и куда мы шли без пособия лоцмана; а третье достоинство его обнаружить предоставлено было времени.

Восточный мыс острова Овайги

Остров Гуахана

Едва успели мы положить первый якорь, как приехал к нам лоцман, определенный владетелем овайгийским вводить и ставить суда в безопасное место на якорь. Бумага, писанная на английском языке и подписанная англичанином Элиотом, свидетельствовала звание и должность сего человека, который имел два имени: овайгийское Гейгекукуй и английское Джак. Сначала он изъявил было неудовольствие лоцману, бывшему у нас, что он в ненадлежащем месте нас поставил, но, узнав, что я сам тут стал, похвалил выбор. Первый же лоцман ему был покорен, но лишь Джак от нас уехал, как он в досаде, ударив сильно рукою в сетку, стал нам объяснять что-то; как мы после поняли, это значило, что ему бы надлежало быть главным лоцманом, а не Джаку.