Василий Головнин - Путешествия вокруг света

Избрав Манилу портом роздыха, я правил к островам Ваши, чтоб между ними и островом Луконин {250} 250 Лукония (правильно: Лусон) – самый большой из Филиппинских островов. вступить в Китайское море {251} 251 Китайское море – здесь: Южно-Китайское море. . Весьма свежий северо-восточный пассат благоприятствовал нашему плаванию. Мы очень быстро приближались к месту нашего назначения, пользуясь притом по большей части ясною погодою; изредка, однако ж, было облачно и пасмурно с дождем.

Таким образом плыли мы до 1 декабря, не встретив ничего достойного примечания. В тот день по горизонту было весьма облачно; впрочем, погода стояла ясная с местными облаками, ветер же дул с восточной стороны весьма слабо, но в 3-м часу пополудни вдруг задул весьма свежо от севера и потом, усиливаясь, к вечеру сделался столь крепок, что принудил нас остаться под самыми малыми парусами и спустить все верхнее вооружение на низ. Это показало нам, что мы потеряли пассат и встретили муссон, который в сие время года в здешних морях всегда дует крепко.

Крепкий ветер от севера с порывами и весьма облачная погода с пасмурностию и временно с дождем продолжались во всю ночь и в следующий день 2 декабря; волнение было велико. К вечеру ветер несколько смягчился, а с тем вместе с волнением сделалось легче. В ночь же на 3-е число выяснело и ветер стал еще тише и дул, как обыкновенно дует самый свежий пассат, так что мы безопасно могли нести довольно много парусов.

В ночь на 5 декабря подошли к островам Ваши, а около полудня, по южную сторону острова, собственно сим именем называемого, вступили в Китайское море. Тогда стали править к Маниле. Слабые ветры, хотя и попутные, и сильные противные течения заставили нас употребить на переход сего малого расстояния 6 дней. Мы не прежде 11-го числа вошли в проход лавировкою; а в 6 часов вечера стали на якорь между каменьями Кавалла и Фраельм, будучи в 2 милях от каждого. К ночи ветер несколько смягчился, но с полуночи 12 декабря стал дуть чрезвычайно крепко от северо-востока с сильными порывами. К счастью еще, что волнения совсем не было.

К рассвету ветер стал дуть умереннее и отошел к северу. В 7 часов утра мы снялись с якоря и начали лавировать. Лавирование наше продолжалось при переменных ветрах от севера до северо-востока, которые дули с разного силою целый день и уже в 10 ½ часов ночи стали на якорь в 11 милях от Манилы. Ночь была тихая. В Маниле и Кавите мы видели пускаемые ракеты и разные огни, что, конечно, было по случаю кануна Рождества Христова. [267]

Декабря 13-го поутру, в 7-м часу, при северном ветре и ясной погоде, снялись мы с якоря и пошли к Маниле. Когда мы приблизились к городу, встретила нас парадная генерал-губернаторская шлюпка. На ней приехал от генерал-губернатора морской офицер поздравить меня с прибытием и благодарить за доставление с острова Гуахан бумаг, которые я отдал приезжавшему к нам при входе в залив офицеру.

В 11-м часу утра, подойдя к городу, мы стали на два якоря недалеко от прочих судов и от крепости к югу в одной миле.

По положении якорей я тотчас отправил барона Врангеля к генерал-губернатору объяснить ему наши надобности и условиться о салюте.

Вечером прислал генерал-губернатор свежего мяса, хлеба и разной зелени на всю команду.

14 декабря в 10 часов утра с некоторыми офицерами поехал я на берег; у пристани дожидалась нас генерал-губернаторская парадная карета, в которой мы к нему и поехали. Он принял нас самым дружеским образом, как бы старых своих знакомых, и, узнав, в чем имеем надобность, тотчас дал повеление доставить нам все нужное. Я имел желание свезти лишние вещи со шлюпа на берег и проветрить и высушить трюм, чего в Маниле сделать было неудобно, а потому решился идти в Кавиту, куда генерал-губернатор послал повеление исполнять все мои требования. Он оставил нас у себя обедать; прежде обеда мы ездили к здешним градоначальникам и осматривали город. Вечером пригласили нас в индейский театр {252} 252 Индейский театр – испанцы называли филиппинцев индейцами. .

15-го числа, в 10-м часу утра, пошли мы от Манилы, а в 12 пришли к Кавите и стали на два якоря в одной версте к востоку от крепости. Комендант и начальник арсенала присылали адъютантов поздравить с приходом и предложить услуги; на другой день я ездил к ним. Последний из них, по приказанию генерал-губернатора, назначил в арсенале весьма удобное место для наших вещей, и мы сегодня же начали свозить дрова и водяные бочки и приступили к конопатной работе. Погода стояла ясная, при тихих переменных ветрах, и благоприятствовала нашим работам, но для людей была весьма утомительна: мы принуждены были всякий день ставить шлюп боком к ветру, чтоб он мог сквозь порты продувать его.

В Кавите мы простояли 20 дней, в которые беспрестанно занимались работою по шлюпу, и успели переправить снасти, починить паруса, выконопатить все палубы и весь шлюп; снаружи выкрасить его и мачты и пр. Сверх того, для просушки и очищения трюма свезены были на берег все водяные бочки, дрова и многие другие тяжести. Водяные бочки все перечинили, а многие за гнилостию вновь переделали; гребные суда переправили и выкрасили и сделали в шлюпе множество разных других мелких поправок. В свободное от службы время ездили в Манилу и Кавиту и делали замечания о любопытных предметах.

Исправив все наши надобности в Кавите, 4 января перешли мы в Манилу, где надлежало нам принять заказанные для похода съестные припасы и налить остальные бочки пресною водою; на сие мы должны были употребить около двух недель. В сие время часто ездили на берег как для удовольствия, так и для собрания сведений о столь любопытной стране. Нижних же чинов отпускал я на берег по очереди, где они могли свободно прогуливаться, и сие способствовало к сохранению их здоровья. В первые дни нашего прихода к Маниле из Кавиты дожди часто препятствовали прогулкам нашим, но после стояла хорошая погода.

В бытность нашу в Маниле, невзирая на трудные работы и утомительные жары, мы имели весьма мало больных, и притом ничего не значащими припадками, которые чрез два или три дня проходили; а часто не было ни одного больного во всем экипаже.

Генерал-губернатор ничего не упускал, чтоб только пребывание наше в Маниле сделать для нас приятным. Дом и стол его всегда для нас были открыты, и как он сам, так две его дочери, молодые девушки, составляющие все его семейство, и чиновники города, коих он к себе приглашал, оказывали нам всевозможные ласки и учтивость. Нам как в городе, так и за городом показывали все, что есть любопытного для путешественника. Он даже дал нам свою шлюпку, на которой несколько офицеров, живописец и натуралист ездили на большое озеро, отстоящее от Манилы в 12 часах скорой езды по реке, для снятия прекрасных видов.