Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

28 апреля. Я проснулся рано, около четырех часов утра, разбуженный непрерывным звоном и дребезжанием колокольчиков многочисленных ослов, которые возили воду в деревню и навоз на поля. Это были маленькие, но необычайно выносливые лохматые создания, способные временами нести грузы больше собственного веса. Тибетцы земледельческих районов держат ослов главным образом в качестве транспортных животных. Звон колокольчиков начался задолго до рассвета, так как тибетские земледельцы встают намного раньше, чем их кочевые соотечественники на севере. Утро было прекрасным и почти теплым. Горы южнее Цангпо были покрыты завесой светлого прозрачного тумана. Утром мы посетили монастырь Ньингма в Чату, а также попросили о допуске в монастырь Бон-по, расположенный у подножия горной гряды на севере долины, но нам вежливо сказали, что после посещения монастырей чужестранцами другой веры следуют ужасные бедствия. Зерновые посевы часто полностью уничтожаются градом. Мы не стали настаивать и обратились к монастырю Ньингма. По пути туда миновали несколько ячменных полей. На таких высотах растет только ячмень. Крестьяне уже работали, распахивая и засевая свои участки.

Ду-кханг, или монастырский зал для собраний, представлял собой квадратное побеленное здание из кирпича. К сожалению, главный лама отсутствовал и забрал ключи от храма с собой. Тибетские монахи имеют похвальную привычку проводить одну или две недели в медитации в третий и четвертый месяцы тибетского года (апрель-май). Внутренний двор монастыря имел заброшенный вид. Когда-то многокрасочный портал храма был полностью разрушен и удивительно, что он до сих пор не упал на головы верующих.

Нас сопровождал тибетец, который имел к нам двойной интерес. Во-первых, он пытался продать нам лошадь, принадлежащую его хозяину, а во-вторых, был рад дружески поболтать с иностранцами, которых очень уважал. По его словам, одним из больших достоинств иностранцев было то, что они строго держали свое слово, тогда как его собственные соотечественники были довольно ненадежными людьми и большими лгунами, даже когда в этом не было необходимости. «Послушайте, господин, — сказал тибетец, — сейчас я разговариваю с Вашей Честью, и у меня нет необходимости лгать, но мне еще трудно удержаться от этой привычки, и я постоянно напоминаю себе: говори правду, говори правду!» Когда его спросили о причинах столь странной национальной особенности, он почесал ухо и ответил: «Куг-па ре», что значит «Глупость».

Мимо деревни проходил торговый путь Нгари — Лхаса, по которому шло непрерывное движение в обе стороны. Всадники на мулах и лошадях с колокольчиками и огромными седельными вьюками, маленькие караваны ослов и дзо, везущих дрова, странствующие ламы и нищие — все двигались непрерывным потоком по узкой дороге, называемой лхасским джья-ламом, или торговым путем.

Мы собирались купить несколько вьючных мулов или лошадей для перевозки палаток. Для продажи привели несколько прекрасных животных, в основном мулов из Конгпо, но цены были невероятно высокими, около двух сотен мексиканских долларов за каждого.

Местное население не принимало серебряные китайские доллары, и поскольку наш запас медных тибетских монет подходил к концу, нам с трудом приходилось добывать дополнительное количество шо. Индийские рупии продавались по цене четыре транг-ка или шесть медных шо. Несколько лет назад правительство Лхасы ввело в употребление бумажные деньги, отпечатанные на машинах, специально заказанных в Индии. Это рискованное предприятие оказалось неудачным, и банкноты убрали из обращения. Основной причиной их изъятия было появление большого количества поддельных денег, наводнивших рынок. Смельчаки из Лхасы нашли новое начинание чрезвычайно выгодным и стали печатать банкноты в собственных типографиях. Естественно, крестьянам и другим посетителям Лхасы досталось самое большое количество поддельной валюты.

Поздно вечером местный старшина сообщил нам, что все караванные животные будут готовы на следующий день рано утром.

29 апреля. Все поднялись раньше, чем рассвет осветил горы на противоположном берегу Цангпо. Нам пришлось значительное время ждать прибытия вьючных животных и лошадей. Караван пришлось собирать по деревне, и так как каждый крестьянин имел только одно или два вьючных животных, то пришли все местные жители, чтобы везти наш багаж. На семьдесят вьючных животных у нас было сорок погонщиков! Новый караван состоял из тридцати косматых яков, двадцати ослов, десяти дзо, некоторые из которых были ростом с осла, и десяти вьючных лошадей. Вполне понятно, что продвижение всей этой массы караванных животных было далеко не ровным, и караван двигался несколькими группами с большими интервалами между ними. Первыми шли вьючные лошади, затем ослы и дзо, последними тянулись яки.

Перед отправлением погонщики в течение часа с криками распределяли грузы. Несколько тяжелых ящиков были оставлены, потому что их никто не хотел брать, и пришлось грузить их на дополнительных животных, которых поставил старшина. Все сменные лошади были лохматыми и недокормленными. Две из них даже не смогли выехать из лагеря и упали под всадниками. Пришлось седлать своих собственных лошадей.

Тропа шла по левому берегу Яру Цангпо. Мы проехали несколько деревень, окруженных ячменными полями. Издалека тибетская деревня или город напоминают один из прибрежных городов Италии. Расстояние сильно приукрашивает и иногда вводит в заблуждение. Вдалеке мы видели величественные белые особняки с плоскими крышами, большими окнами, высокими садовыми стенами и внушительные религиозные сооружения. Путешественник радуется мысли о том, что скоро устроит лагерь под тенистыми деревьями сада и будет бродить по живописному городку, который не может не сравнивать с приморскими городами юга Италии.

Расстояние уменьшается, и очаровательная картина, которую он только что созерцал, вдруг исчезает. Глубокое разочарование постигает путешественника, и, должен сказать по своему собственному опыту, я часто испытывал сильное желание вернуться назад и снова полюбоваться издалека.

Город все ближе и ближе. Величественные особняки превращаются в большие кварталы жалких лачуг, на крышах которых стоят уродливые прутья с нацепленными на них обрывками разноцветных тряпок. Вместо тенистых садов на небольшом огороженном участке растут несколько деревьев. Деревенская улица с обеих сторон перегорожена кучами мусора, образующими настоящие крепостные валы перед каждым домом, из-за которых выглядывают любопытные толпы, грязные до невозможности, но вполне довольные и жаждущие увидеть иностранцев.