Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Около храма Авалокитешвары находятся гробницы Богдо Гегенов Урги. Здесь погребены пятый, седьмой и последний Богдо Гегены. Шестой захоронен в монастыре Дам-ба-Дордже (тиб: «Дам-па Дордже»). К востоку от храма расположен зал собраний, или чок-чин, деревянное здание квадратной формы, напоминающее огромную четырехугольную юрту. Здесь ежедневно совершаются богослужения, и проходя поблизости, в морозном воздухе можно услышать монашеские песнопения.

Настоящий монастырь Ганден был основан в 1809 г. при жизни шестого воплощенного Джецюна там-па Таранатхи. Главное значение монастыря заключается в том, что здесь находятся школы для изучения ца-нид, или абхидхармы, буддийской метафизики, и что здесь живут самые образованные монахи Урги.

Во время пребывания в Урге я часто бывал в монастыре и беседовал с ламами о сложных вопросах буддийского мировоззрения на окружающий мир — своего рода проекции внутреннего мира человека. Эти ученые ламы, обладатели высочайшей эрудиции в божественной рап-чам-па (по тибетски — раб-бьям-па) и лха-рам-па как правило живут в монгольских юртах во дворах монастыря вместе со своими учениками, которые ухаживают за ними. Войлочная юрта ламы обычно намного чище, а иногда и лучше обставлена, чем юрта мирянина равного достатка. Однажды мы посетили ученого лха-рам-па, или доктора богословия, хорошо известного в Урге за большие знания и проницательность. Нам очень хотелось увидеть его, так как мы слышали, что он питает глубокий и искренний интерес к западной науке и имеет здравую точку зрения на будущее буддийского учения.

Когда мы прибыли в храм Ганден, нас провели по узкому переулку к маленькой двери красного цвета с монгольским номером. За дверью был небольшой дворик, где разместились две монгольские юрты: белая юрта для лха-рам-па и обычная юрта из серого войлока для его прислуги и учеников. Молодой лама приподнял тяжелый ковер, используемый во многих юртах как занавес, когда деревянная дверь открыта. Лха-рам-па, мужчина лет шестидесяти, сидел на низком матраце перед невысоким столом, заваленным книгами и бумагами. Он поднялся со своего места, поприветствовал нас и предложил сесть на низкую кушетку, которая служила ему кроватью.

Обставлена юрта была просто, но в ней было чисто и уютно. Большая железная печка в центре комнаты давала много тепла. У северной стены находился алтарь со стеклянным шкафом, в котором было несколько маленьких фигурок святых и фотографий великих лам. Рядом с алтарем стояли стол и большой деревянный шкаф с библиотекой ламы. Сам лама был занят переводом с русского на тибетский язык учебника по алгебре для лам монастыря. Он рассказал нам о необходимости обновления буддизма в свете современной науки и улучшения общего образования лам. По его словам, в прошлые времена можно было встретить ученых лам, которые владели санскритом и в совершенстве знали буддийскую литературу чан-нйид. Сейчас такие люди редки, и большинство лам довольствуется заучиванием наизусть нескольких запрещенных молитвенников. Лха-рам-па прекрасно понимал, что до тех пор, пока не улучшится храмовое образование лам, религия будет быстро терять свое влияние. Больше всего служителей духовенства беспокоил вопрос о кхувараках, или послушниках. По старой традиции семилетних мальчиков родители отдавали в монастырь, чтобы они стали ламами. Семья, имеющая нескольких сыновей, должна была расстаться с одним из них. Воспитанные с детства на заповедях и традициях ламаизма, мальчики вырастали верными служителями церкви. Новое прогрессивное правительство Монголии недавно провозгласило закон, согласно которому в монастырь могут поступать только восемнадцатилетние юноши, и то лишь по собственному желанию. Это было тяжелым ударом для церкви, вмиг лишившим ее права набирать послушников среди населения. Наш лама, однако, был того мнения, что важнее качество, чем количество: пусть будет меньше лам, но они будут настоящие, образованные, воспитанные в заповедях своей религии. Ламы, будучи единственным интеллектуальным классом страны, должны идти в ногу со временем, участвовать в жизни народа и помогать в перестройке своей страны. Мне остается добавить, что взгляды этого образованного лха-рам-па разделяют и другие монахи Монголии и Тибета.

Другим колоритным храмом в Урге является Чё-джин лама-иин-суме. Он был построен в 1910 г. и служил резиденцией для брата Богдо Гегена, главного государственного оракула Монголии. («Чё-джин» — монгольское произношение тибетского слова «чос-скъен», что значит «оракул»).

Таковы главные монастыри и храмы Улан-Батора, или Урги. Кроме них, в городе имеются несколько гостиниц и филиалов монастырей, принадлежащих большим монашеским общинам, и маленькие часовни, обычно размещенные в войлочных юртах. Как правило, в них служат два или три ламы, одновременно приглядывая за находящейся в них собственностью. У тибетских поселенцев тоже есть зал для монашеских собраний, под который отведена юрта. Восьмого, пятнадцатого и тридцатого числа каждого месяца проводятся службы, в которых принимают участие все духовные лица колонии. В Урге постоянно проживают несколько великих тибетских лам. Некоторые из них являются приверженцами последнего Богдо Гегена, а другие, будучи последователями Таши ламы, бежали из Тибета в результате недавних гонений.

Самым известным монастырем в окрестностях монгольской столицы является Манджушри Кхит, или монашеское убежище Манджушри. Он стоит на южных склонах священной горы Богдо-ула и обращен в сторону пустыни Гоби, раскинувшейся к югу от горного массива. Этот монастырь, построенный в стиле тибетской архитектуры, известен строгой монашеской дисциплиной. Манджушри Кхит-ин ширету, или настоятель монастыря, славится ученостью и оказывает огромное влияние на светских чиновников и духовенство Урги.

Одним из наиважнейших событий в религиозной жизни столицы является процессия Майдари, которая проходит в третьем или четвертом месяце монгольского года. Это внушительное шествие охватывает весь город. Огромные толпы людей приходят посмотреть на несомое изображение грядущего Будды. О его приближении возвещают пристальные взгляды толпы, слабый, постоянно нарастающий звук труб и цимбал и множество голосов, поющих молитвы. Воздух насыщен пылью, и в ее желтоватой дымке движутся огромные паланкины с красочными зонтами над изображениями святых, некоторые из них несут монахи, другие везут лошади в богато украшенных попонах. Длинные трубы издают пронзительно громкие звуки, которым чистыми тонами вторят гобои и кларнеты.

То там, то здесь слышится одновременное звучание цимбал, заглушаемое дробью барабанов. По пыльной дороге раздается топот многотысячной толпы. За образом того, кто воплощает надежды буддийской Монголии, следуют величественные настоятели монастырей в головных уборах лам и пурпурных мантиях, молодые гецулы, или послушники в поношенных одеждах, чиновники и простолюдины. Некоторые из случайных прохожих падают ниц прямо в пыль перед проносимыми священными фигурами, другие бормочут молитвы и расталкивают соседей, чтобы оказаться поближе к ним. Это грандиозное шествие, проходящее в стране воплощающихся лам, многоликая толпа в ярких фантастических одеждах, служители духовенства, пурпурные одеяния которых резко контрастируют с мрачной униформой цвета хаки монгольских кавалеристов, охраняющих процессию, являются символами старой и новой Монголии.