Жак-Ив Кусто - Затонувшие сокровища

Для возвращения в Европу галионам не хватало людей. Их команды не были укомплектованы из-за дезертирства и болезней. К тому же в экипажах кораблей почти не было опытных моряков. Преобладали нищие, бродяги и даже пленники, в спешке набранные в разных портах. Моряки, захватив фал огромного грота, поднимали парус, ритмично раскачивая его в такт церковному пению. Поверхность грота можно было увеличить, добавив еще две полосы парусины. Два ряда латинских букв — А. V. М. G. Р. — красовались на нижней кромке грота и на дополнительной полосе. Буквы эти означали: Ave Maria gracia plena. Двойная выгода: устранялась возможность ошибки при сложном маневре и обеспечивалось покровительство Святой Девы. Другие матросы выбирали брашпилем последний чугунный якорь длиной более четырех метров и весом 2 тысячи фунтов.

Медленно паруса большого корабля наполнялись слабым ветром, и, хотя паруса надувались, галион едва продвигался вперед, и рулевой прилагал все усилия, чтобы направить форштевень в фарватер. Тяжелое судно очень плохо слушалось руля. Этот галион, как и все тяжеловесные суда, ходившие в Америку, подчинялся лишь парусным маневрам. Четыре мачты позволяли судну идти только курсом фордевинд и галфвинд, но небольшой прямой парус на бушприте в носовой части судна и треугольный в кормовой открывали перед искусным капитаном и лоцманом дополнительные возможности для маневрирования. На самом конце палубы «Санта-Аны» был водружен кормовой фонарь: чугунная плитка, укрепленная ветвевидным орнаментом художественной чеканки. Кормовой фонарь был отличительным знаком флагманского судна. Только корабль генерал-капитана флотилии пользовался привилегией везти на борту постоянный фонарь. Другие суда не имели права зажигать никаких постоянных огней на открытом воздухе. Даже в каютах и кубриках не разрешалось зажигать ночью ни лампы, ни свечи. Единственный фонарь помещался над компасом в битакоре — предшественнице нактоуза [22] Нактоуз — металлический или деревянный четырех- или шестигранный шкафчик. , ибо галионам постоянно угрожали пожары.

Все радовались спокойному морю и слабому ветру. При сильном волнении «Санта-Ана», «Маргарита» и «Нуэстра сеньора де ла консепсьон» подвергались бы большому риску. Ведь они были так перегружены, что линия осадки находилась чуть ли не в двух метрах от нижней части судна, то есть от его центра. Две надстройки, передняя и задняя, как на всех кораблях того времени, были слишком высокими и при шторме уменьшали устойчивость этих галионов, которым приходилось встречаться с внезапными ураганами в Карибском море и сильной зыбью в Атлантике.

Теоретически галионы этой флотилии должны были перевозить только королевское имущество. Но испанское правительство эксплуатировало ресурсы Нового Света странным окольным путем: король довольствовался взиманием пятой части всех богатств, добытых в Америке частными лицами. Этот налог назывался королевской пятиной, ибо колонизация нового материка теоретически считалась частным делом.

В действительности эксплуатация Вест-Индии порождала беспорядочную и интенсивную морскую торговлю, в которой принимали участие все лица, замешанные в грабеже колоний.

Их католические величества Изабелла и Фердинанд учредили в 1503 году специальную организацию для управления колониями в Новом Свете и контроля над ними, а именно Каса де Контратасьон в Севилье. Организация эта была одновременно торговой биржей и морским управлением, обеспечивающим доход казне и безопасность судов. Это был также центр информации и место встречи спекулянтов и капитанов, гонявшихся за выгодными рейсами.

Поскольку Каса де Контратасьон находилась в Севилье, все суда, следовавшие в Вест-Индию или возвращавшиеся оттуда, должны были заходить в этот порт. Между тем судоходство по Гвадалквивиру стало крайне опасным из-за постоянно менявших свое положение песчаных отмелей. Вместе с тем размеры судов и их осадки неуклонно увеличивались. Нужно было предоставить галионам новый порт приписки, и в 1680 году им стал Кадис, куда в 1717 году переместилась и Каса де Контратасьон.

Чиновники из Каса де Контратасьон вникали в мельчайшие подробности плавания галионов. Они заранее предрешали путь следования, порядок, которого надо было придерживаться в путешествии, и правила на случай сражения. Никаких средств связи на дальние расстояния в те времена не существовало. Только легкие и быстроходные суда поддерживали связь между более крупными и медлительными кораблями, входившими во флотилию. Но лишь при исключительно благоприятных обстоятельствах легким судам удавалось передать приказ, адресованный галионам, или догнать их в пути. Таким образом, чиновники, засевшие в конторах, должны были заранее все предусмотреть. Но чаще всего правила, разрабатывавшиеся людьми, которые ничего не смыслили ни в судоходстве, ни в обстановке, сложившейся в Вест-Индии, приводили к оплошностям.

На этот гигантский сложный механизм, созданный для того, чтобы обеспечить охрану грузов, механизм, от которого зависела экономическая жизнь Испании, была возложена непосильная для него задача, значительно превосходившая технические возможности того времени. Он нуждался в большем количестве компетентных моряков, которых в Испании не хватало, а главное — в честных чиновниках.

Каса де Контратасьон превратилась в бюрократическое чудовище. Она во все вмешивалась и регулировала в законодательном порядке все, «начиная от размеров головных уборов для рабов и кончая молитвами, которые надлежало читать, чтобы усмирить шторм».

У нее были свои представители во всех портах, куда заходили галионы. Они-то и пересчитывали в Пуэрто-Бельо все золотые и серебряные слитки, обследуя и заглядывая в самые глубокие трюмы. При этом чиновники, казалось, не замечали, что корабли были до отказа забиты товарами, которые не имели никакого отношения к королевской пятине. Прежде всего там находился личный груз адмирала Гаспара де Варгаса, и, кроме того, почти у каждого матроса имелась своя маленькая сокровищница. Чего только не было в этом причудливом и разношерстном грузе: и дерево кампече, и пряности, и экзотические плоды, такие, как бананы и ананасы, и диковинные животные — попугаи, обезьяны, индюки. А иногда даже такая бесценная добыча, как изумруды.

На борту галионов находились к тому же грузы, принадлежавшие чиновникам из Каса де Контратасьон. Представители власти не без основания надеялись на то, что их коллеги в Севилье или Кадисе сумеют извлечь из этого груза прибыль, выделив им соответствующую долю.