И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

К концу XIX в. Россия, во всяком случае те ее места, которые посетили три британца, уже была довольно неплохо объезжена, изучена и описана отечественными авторами. Говорить о том, что эти иностранцы открыли что-то новое, конечно же, нельзя, хотя, например, в сочинении Брауна присутствует немало занимательных историй и иных сведений, которые не представлены в литературе. Споттисвуд проплыл и проехал по довольно удаленным от Западной Европы землям, а Ридли знакомился с Россией в основном из окна железнодорожного вагона (примерно так же, только с палубы фрегата, знакомился с Японией И. А. Гончаров), но и до, и после них здесь побывали десятки исследователей. Особенно проигрывал в этом отношении Ридли – он ехал на поезде, который обычно перевозит своих пассажиров по местам, которые уже изучены [19] Ward S. Trains // Literature of travel and exploration: an encyclopedia / J. Speake (ed.). Vol. 3. New York; London. 2003. P. 1189. . Однако ограниченность и специфичность знаний большинства европейцев о России, отразившаяся на страницах их травелогов, позволяет увидеть, каким представлял Запад социальное пространство нашей страны [20] Замятин Д. Н. Путешествие: пространство, образ, реальность // Лабиринт: журнал социально-гуманитарных исследований. 2015. № 5–6. С. 66–67. Применительно к Великобритании об этом см., например: Szamuely H. British Attitudes to Russia: 1880–1918. D.Phil. Thesis. Oxford, 1982; Зашихин А. Н. «Глядя из Лондона»: Россия в общественной мысли Британии, вторая половина XIX – начало XX в.: очерки. Архангельск, 1994; Тараторкин Ф. Г. Английская Россика конца XIX – начала XX века в системе историографического диалога: авт. дисс… канд. ист. наук. Томск, 1999; Михальская Н. П. Образ России в английской художественной литературе IX–XIX вв. 2-е изд. М., 2003; Зашихин А. Н. Британская Rossica второй половины XIX – начала XX в. Архангельск, 2008; Королёва С. Б. Миф о России в британской культуре и литературе (до 1920-х годов). М., 2014; Sakowicz I. British travelers’ impressions. .

Один современный историк охарактеризовал путешествие как экзистенциальный излом, ведь «переступив порог, человек выпадает из своей привычной колеи, оказывается один на один с огромным неведомым миром» [21] Борисов Н. С. Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья. М., 2010. С. 174. . Действительно, на путешествии и рассказе о нем способ передвижения отражается не меньше, чем мотивация самой поездки, он влияет на темп и даже маршрут вояжа, тем самым сказываясь на восприятии путниками ландшафта и самих себя по отношению к нему [22] The Cambridge History of Travel Writing. P. 13. . Все публикуемые здесь авторы обладали возможностями достаточно объективно описать страну, поскольку перемещались (Браун делал это мысленно) исключительно по густонаселенным районам: и пароходы, и поезда были тогда тем местом, где (и это отмечают все путешественники) вступали в близкий (во всяком случае, в пространственном отношении) контакт представители различных групп населения [23] Шенк Ф. Б. Поезд в современность: мобильность и социальное пространство России в век железных дорог / авторизованный пер. с нем. М. Лавринович. М., 2016. С. 13, 18, 302–305, 308–330. , поэтому такие поездки, – особенно, если путешественник обладал хорошей наблюдательностью, – могли дать хоть и поверхностное, но в общих чертах верное представление о стране [24] В связи с этим вряд ли можно согласиться с выводом пермского исследователя Е. Г. Власовой, будто бы этнографизм поездки на пароходе «носит вторичный характер: в своем рассказе путешественник пересказывает прочитанные накануне книги» (Власова Е. Г. «Дорожные дискурсы» уральского травелога XVIII – начала XX вв. // Вестн. Пермского ун-та. Рос. и зарубежная филология. 2010. Вып. 6(12). С. 118), а «путешествие на пароходе не предполагает физического контакта с окружающим» (Власова Е. Г. В контакте с пространством. С. 183). Взгляд путешествующего на речном судне отнюдь не был прикован исключительно «к линии берега», а пространство группировалось не только «вдоль оси реки» (Власова Е. Г. В контакте с пространством. С. 184), макрокосм не поглощался микрокосмом – например, пароход, на котором плыл Споттисвуд, был заполнен «русскими почти со всех восточных губерний, татарами из Казани, немцами из-под Саратова, персами и армянами из Астрахани, бухарцами и бухарскими евреями из Оренбурга, были и люди, направлявшиеся в Ташкент», т. е. представлял собой настоящий Ноев ковчег, настоящий культурный микрокосм востока и юга России. Вместе с тем справедливым представляется утверждение, что «пространство берега предстает неким складом артефактов местной жизни. Вглядываться не позволяет скорость путешествия, и это, безусловно, накладывает отпечаток на характер восприятия» (Власова Е. Г. «Дорожные дискурсы»… С. 118; Она же. В контакте с пространством. С. 184). .