Валерия Степь - К.В.Е.С.Т. Книга 3. Возрождённые мечты

– Вот она там была. – Объяснил Чайка.

– Была? – Удивился Волш. – И она до сих пор жива?

– Да, – ответил Чайка и почему-то улыбнулся. – На всех по-разному повлиял взрыв. У моей бабушки пострадала щитовидная железа. Ей советовали не заводить детей после той аварии, но она не послушалась, родилась мама, а потом и я… И вот, – Чайка схватил себя за складку на пухлом боку. – Всё последствия взрыва. Мы все склонны к полноте.

Волш кивнул, показывая, что всё понял.

– А знаешь, – продолжил Чайка, – я ведь не хотел идти на турнир. Бабушке последнее время стало хуже. Я всё время ухаживал за ней. А тут Доло со своим К.В.Е.С.Т.ом. Я ещё подумал, ну как я оставлю её, а сам поеду развлекаться? Глупости!

Волш усмехнулся. Долонтер действительно был напорист, если дело касалось выгоды. Он мог представить, какими словами он уламывал Чайку на участие.

– Как же так вышло, что ты согласился? – Усмехнулся Волш.

Чайка снова погрустнел:

– Как раз в тот день, когда Доло меня пригласил на К.В.Е.С.Т…. Ночью бабушке сделалось хуже, и её увезли в больницу.

– Понял.

– Я подумал, если выиграю на турнире, или хотя бы займу призовое место, смогу оплатить ей лечение.

– Всё ясно. Снова всё упирается в деньги.

Чайка виновато кивнул:

– Но теперь уже без разницы. – Он снова утёр слёзы. – Денег мы точно не получим. А бабушке лучше не станет. Вот почему я ненавижу здесь всё. Вместо того, чтобы быть рядом с ней, я прохлаждаюсь тут.

Волш положил ладонь Чайке на плечо и постарался сделать вид, что хочет его поддержать.

Чайка выпрямился, заставил себя остановить слёзы:

– Ты ведь помнишь историю Дакоты?

– Помню, – коротко ответил Волш.

– Я всегда думаю о том, что у неё была цель. Но теперь уже это не важно. Волш, я постараюсь выжить тут, чтобы у меня был шанс снова увидеть бабушку. Она должна дождаться меня!

Волш поджал губы и кивнул:

– Да… – Он сказал очень тихо, чтобы Чайка не услышал. – Не всегда всё упирается в деньги.

Но Чайка услышал:

– Что? Хочешь сказать, не все здесь только ради выигрыша?

Волш покачал головой, но Чайку это не удовлетворило, он ждал ответа.

– Старик. – Сказал Волш. – И я тоже. Мы тут не ради денег.

– То, что Старик снова хотел побывать на К.В.Е.С.Т.е, потому что очень любит его, я и так уже понял. Он хотел повеселиться, как в молодые годы. Да только весельем здесь и не пахнет. А что насчёт тебя?

Волш задумался. Свою историю он не планировал рассказывать тут кому-либо из присутствующих. Но этой ночью с Чайкой они почему-то разговорились. Да и сокомандник, вроде, был надежный, внушал доверие, не стал бы выбалтывать секреты. Волш посмотрел на небо. Уже занималась заря, звёзды одна за другой выключались. Волш хотел узнать у них ответы, но они ничего не говорили, только моргали. И, почему-то, Волшу показалось, что они посоветовали ему открыться Чайке этой ночью. Он проговорил усталым голосом:

– Моих родителей убили у меня на глазах.

Чайка очень удивился и посмотрел на друга в упор. Волш продолжил, глядя в пустоту начинающегося утра:

– Мне было семь. Я был маленьким ребенком и мало что понимал. Кажется, это было связано с этой пресловутой Революцией. Отец тогда, что ли, слишком громко выразил своё мнение. Вот его и приказали устранить. А вместе с ним заодно и всю его семью. Отца избили. До полусмерти. Матери, конечно, досталось похлеще. А я в это время находился привязанным к тепловой установке.

– Какой ужас. – Прошептал Чайка. – Не рассказывай, если тебе тяжело вспоминать…

– Их всё били и били… А я всё сидел и смотрел. Я плакал и выл от досады. Потом попытался высвободиться, но только сильнее натёр цепью руки и ноги. Мама, умирая, смотрела на меня. Она что-то сказала одними губами, я, конечно, не разобрал. Но, по-моему, она сказала что-то типа «я люблю тебя». До сих пор, закрывая глаза, я вижу её измученное тело. И папу, со сломанными руками и ногами. Страшное зрелище. Расправившись с родителями, они пошли на меня. Я нехило перетрухнул. Они как раз развязали меня, и я даже представить не могу, что бы они сделали со мной.

– Волш… Я ведь не знал.

Волш отмахнулся. Всё это время он говорил так, будто бы рассказ у него уже был заготовлен. Будто бы он уже рассказывал его раз сто. Каждое слово не давалось ему с болью, выговаривать он себя не заставлял. Складывалось впечатление, будто он рассказывает про какого-нибудь дальнего знакомого, но точно не про себя.

– А какая разница, знал ты или не знал. Короче, как раз в этот момент прибыла подмога. Столько лет прошло, а я до сих пор не знаю, кто её прислал. Не знаю, кто мой спаситель. Но, если бы они приехали на пять минут раньше, всего лишь на пять минут! А, с другой стороны, если бы на пять минут позже…

Волш сжал запястье, и его лицо сделалось таким, будто он сейчас кого-нибудь убьёт. Он заставил себя убрать гримасу с лица и расправил складку на лбу. Первый раз Чайка видел его таким эмоциональным. Он привык, что его сокомандник, получивший прозвище «странный», полностью его оправдывает.

– Эти часы. – Он показал на ретро-часы, покоившиеся у него на руке с самого дня их первой встречи.

Чайка их, конечно же, знал. Знал он и то, что они показывают неправильное время. Спасибо хоть, что ходят, и по ним можно засекать время.

– Я тогда соврал, я не крал их. Их мне Старик подарил. Сказал, что у папы, вроде, были такие же или похожие. Откуда он только это узнал? Они, конечно, у меня долго не проработали, сейчас ведь такие никто чинить и не умеет. Они постоянно отстают, я их настраиваю, но они опять и опять отстают… Прямо, как я. Но! – Волш взбодрился, отчего Чайка вздрогнул. – Чтобы засекать время на дежурства не нужно знать точное время, верно?

Волш всё теребил часы на запястье, крутил, перебирал ремешок, крутил колёсико. Чайка плакал. Сначала он расстроился из-за бабушки, а теперь вот, оказывается, и у Волша была своя тяжёлая история.

– Ну, потом уж я несколько раз пытался покончить с жизнью. Опустился ниже плинтуса. Начал курить, пустился во все тяжкие. А сам ведь ещё сопляком был. Ох, Чайка, видел бы ты меня маленького! Тихий примерный мальчик. Родители меня к искусству приобщали, к музыке. Всё забылось, словно это и не со мной было. Их нет. И меня прежнего тоже нет. Старик меня подобрал на какой-то помойке, я не хотел возвращаться в пансион для сирот, вот и спрятался. Жуткое место, надо сказать, этот пансион. Но Старик меня взял под опеку, поставил на ноги. – Волш усмехнулся. Он рассказывал, словно вникуда, смотрел сквозь Чайку. И у него был задумчивый, мечтательный вид. Чайка понял, что он первый, кто слышит эту историю. А, может быть, даже последний.

– Волш, Старик ведь тоже с Революцией связан был, верно?

– А кто с ней не связан в то время был? Всех как-то да затронула. Я только знаю, что он в армии был. Вот и всё. Он особо не распространяется о тех годах.