Вадим Польдяев - Загадка перевала. Тайна гибели группы Дятлова. Часть вторая

Вопрос второй. Он перешёл из одной тургруппы в другую. И повод вполне очевидный и понятный – надо съездить к маме. А вот, конкретно, чего здесь очевидного? Надо подумать….

А зачем ему так срочно надо было ехать к матери?

Повидаться… Ну, если просто повидаться, то плюс-минус неделя или две, погоды не делают. Тогда что?

Что-то случилось? Что за повод, может праздник какой? Например, день рождения. Ну, на свой день рождения Золотареву ехать к матери в любом случае было бы уже поздно.

Может быть, на день рождения матери? Я нигде не нашел какого числа у неё день рождения. Впрочем, в таком случае, приезд к конкретной дате нужно рассчитать заранее. Возможно, поэтому он перешёл из одной группы в другую. Но даже при таком раскладе, точного срока возвращения группы из похода и день своего отъезда рассчитать нельзя. Он прекрасно знал, что группа может задержаться на маршруте на несколько дней. Маршрут новый, нехоженый, условия тяжёлые, группа может задержаться, и эта возможность была оговорена заранее. Вполне реально опоздать. Надо было учитывать это и принять во внимание, добавить в расчёт достаточное количество времени. Но сколько конкретно? Должен ли он был приехать к какому-то определённому числу, или это не имело большого значения? В общем можно долго так рассуждать, не зная точно причины его поездки к матери.

Может она заболела? Но, тогда какой, к лешему, поход вообще? Надо всё бросать и ехать.

А если ещё учесть, что он уволился с Коуровской турбазы незадолго до похода, то получается совсем другая картина. Похоже, что поездка к матери была запланирована по какому-то своему делу, довольно неотложному, но не безмерно срочному.

А, кстати, где она эта база? Теперь она называется Чусовая, а расположена километрах в 60-и от Екатеринбурга приблизительно на северо-запад, рядом с посёлком Прогресс.

Возможно, что причина была в самом Золотарёве. Возможно, он решил изменить что-то в своей жизни. А что здесь такого? Мужчина в самом расцвете сил, сильный и здоровый, фронтовик опять же, не пришла ли пора жениться, например? Надо помнить ещё, что он всё-таки, более старшего возраста, чем его товарищи по походу. В те времена было как-то положено получать от родителей благословление, или хотя бы поставить их в известность. Но, в таком случае, дата возвращения не могла иметь большого значения, день позже или неделя, что измениться? Или день назначен? И билет уже куплен на поезд. Или были ещё какие-либо жёсткие условия?

И это ещё не всё. Сейчас подолью масла. Совсем лирическое отступление. Помните из воспоминаний В. Богомолова в книге «УГТУ: человек, спорт, природа»: «… Но и этот Семён, как и Зина, очень торопилсяпройти маршрут и вернуться обратно…».

А что если? А вдруг… Вдруг они знали друг друга раньше, и в поход пошли совместно, но так, чтобы другие не догадались об этом. Зато потом можно бы и официально объявить всем, что познакомились де в походе, и так далее…

Что-то кино-мыльное в этой версии есть.

На самом деле, это предположение вполне опровергается записями в дневнике самой Колмогоровой. Повторять не буду, одно очевидно – они впервые встретились и познакомились в день отъезда, на вокзале в Свердловске, 23 января 1959 года.

И, главное, это не должно было бы повлиять на срок возвращения. Уж, при таком раскладе, это было бы совершенно неважно, даже наоборот.

Зато есть другое, гораздо более логичное предположение. Предположение о том, что Золотарёв должен был идти именно с этой группой, под любым предлогом. Получается, что он всё-таки выполнял задание, но задание не КГБ. К нему вопросу вернусь позже, мне он не представляется слишком важным.

Впрочем, биографией Золотарёва занимались разные исследователи (например, Николай Варсегов и Наталья Варсегова, «Комсомольская правда») и я не буду отвлекаться. Всё это не имеет отношения к гибели туристов.

А пока добавлю несколько слов к общей характеристике группы, со слов свидетеля, который их хорошо знал. Из протокола допроса свидетеля Брусницына Вадима Дмитриевича (лист 363): «Поход на Северный Урал был задуман еще осенью. Первыми организаторами его были Ю. Вишневский, Л. Дубинина и С. Биенко. Сначала у них ничего не ладилось: не хватало опыта организатора и, основное, никак не могли укомплектовать группу. Это продолжалось до тех пор, пока за дело (за организацию группы) не взялся Игорь Дятлов. Игорь считался в нашей секции самым опытным туристом. Все сложные походы проходили обязательно под его руководством и всегда удачно, кроме одного: поход по Кавказу в котором все участники которого были недовольны Игорем, как руководителем. В то время он несколько зазнался, да и группа подобралась не по характерам.

З. Колмогорова была постоянной участницей походов, организованных Дятловым. Зина самый опытный, самый популярный член нашей секции, организатор почти всех воскресных походов, вечеров, различных внепоходных мероприятий, проводимых секцией. Я не знаю ни одного случая, когда кто-либо был бы недоволен или обижен Зиной, только лучшее, самое хорошее можно сказать о ней.

Дорошенко отличался некоторым упрямством, но если загорится, готов свернуть горы (и ворочал). Подготовлен к походу очень хорошо.

Это конечно относится и к другим участником – все они и физически и технически подготовлены к этому походу. Вообще я считаю данный район не трудным в туристском отношении, вполне проходимым в любой месяц зимы и лета. Единственное «но» – ненаселенность района…».

Теперь некоторые частности.

А начну я, пожалуй, с последнего письменного документа, который оставили нам «дятловцы» – с «боевого листка».

Сначала общие мысли, которые возникают при чтении этого документа.

Приведу, по этому поводу, один фрагмент из протокола допроса свидетеля Аксельрода Моисея Абрамовича (лист 325): «Палатка поставлена. Палатка поставлена с учетом непогоды. … В палатке, естественно, минусовая температура и нужно проявить слишком большую выдержку и самообладание, чтобы негнущимися руками в 25—30° градусный мороз писать, заполнять свои дневники. Единственно, на что хватило сил и юмора – это был выпуск „Вечернего Отортена“. Именно вечернего, а не веселого, или чего-либо дневного или другого. Это труд их коллективных усилий, вместо того чтобы писать личные дневники. Лично мне буквы кажутся угловатыми, а почерк похожим на золотаревский, но со значительными изменениями. На морозе это возможно. Кстати из дневников явствует, что Золотарев любил рисовать и товарищ, судя по фотографиям, не без юмора».

Рис №1. Вот в таком виде копия «боевого листка» хранится в материалах дела, лист 31. Печатный текст.