Сергей Горяйнов - Российский Прованс: Розовое. Девушки. Раки

Ростовская государственная филармония.

г. Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая, 170

тел.: +7 (863) 263-35-69; +7 (863) 263-32-64

www.rostovfilarm.ru

Бар «O.W. Grant»

г. Ростов-на-Дону, Газетный переулок, 54/2

тел.: +7 (918) 547-02-78

www.owgrantbar.ru

Джаз-клуб «Esse Jazz Club»

г. Ростов-на-Дону, ул. Красноармейская, 166

тел.: +7 (863) 310-41-10

https://essedon.ru/

Потому что все такие, а он не такой! Ну вот самый простой пример – был у нас друг, жил здесь, выучился, какие-то первые карьерные шаги даже сделал, и всегда был душа компании, в телевизоре мелькнул пару раз, а потом вдруг бац! – перебрался в столицу, обещал звонить, встречаться и даже приглашал бывать у него непременно, если вдруг нарочно проходить мимо будем! И проходит всего полгода, неожиданно встречаешь его на углу Садовой и Ворошиловского, и бросаешься на грудь с неизменным – да как же? а чего не позвонил, не предупредил? и где? какими, собственно, судьбами? – получаешь в ответ: «Да я по делам, ибо есть, есть у моей конторы определенный интерес к ВАШЕМУ городу». К вашему… и смотришь ему, важно вышагивающему, вслед и думаешь – вот все они такие! Все!!! Но он – не такой! Он – Дибров!

Потому-то одинаково органично сидят на нем и смокинг от итальянского кутюрье, и мундир казачьего полковника! Одинаково к месту цитирует на память и максимы Ларошфуко (ей-богу, реально были свидетелями), и сентенции своего деда – казачьего атамана! И не факт, что первые были смешнее вторых… С одинаковым азартом ищет трюфели в поместье итальянского графа и варит уху с дядей Лешей в нижнедонской станице! Одинаково страстно играет рок и записывает песенный казачий фольклор! Он не позволит себе сказать родному городу – «ваш»!

В чем его феномен? Ну в самом деле, не в том же, что раз в неделю мы видим его на экране, где он вытягивает ответы на вопросы во франшизной передаче? В том, что благодаря ему мы, жители земли ростовской, задолго до легендарной «Антропологии», узнали о битлах, дудуке, настоящем рок-н-ролле, джазе и другой правильной музыке, которая сформировала наши вкусы и осталась с нами навсегда? В том, что это он, по сути, создал первый отечественный телевизионный фильм, снятый по технологиям высокой четкости, предопределив процессы на долгие годы вперед? В том, что благодаря подаренному родителями, Господом Богом и непрерывным трудом голосу с непередаваемыми и легко узнаваемыми модуляциями органично вписывается в определение «голос нашего поколения»? В феноменальных знаниях и тотальном интеллекте, а еще в неожиданном хулиганском юморе, ставшем свежим ветром на рождавшемся в 90-е новом телевидении? Да, прочитал-то в эфире Новоженов, но молва упорно приписывает именно ему авторство ушедших в тираж: «Король Луи гулять любил / В саду Фонтенебло / А что крестьянин плохо жил / Монарха не… волновало вовсе». J Или в том самом, основанном им «Свежем ветре» – телекомпании, которая творила чудеса на постперестроечном телевидении? Мы-то помним.

Все это и правильно, и справедливо, и за все это воздается и, конечно, воздастся ему еще, и по праву! Но для нас, оставшихся и живущих здесь, он, по сути, стал если не оправданием нашей собственной жизни, то уж точно – средоточием тех воплощенных надежд, которые могли бы у нас быть и которые он за нас же и осуществил! Он как российский вариант Питера Мейла, которого мы ценим не только за литературный поток, но и за смелость воплощенной мечты – бросить насиженное место, переехать в «Солнечный город» и самому рыть русло собственной жизни – с кисельными берегами, молочными реками и Бог знает чем там еще. Мы тоже ведь могли бы, но зачем, если у нас уже есть Дибров, он за нас всё и всем уже доказал. Тем более что (и с этого мы не сойдем никогда) он, разумеется, хорош, но – как в убеждениях героев «Педагогической поэмы» по поводу легендарного Шере – хорош только потому, что он НАШ Дибров. И если бы он был не наш, не с Дона, он, – конечно! безусловно! ежу понятно! к гадалке не ходи! – был бы менее великолепен. Да он, в общем-то, и сам об этом знает! Потому что все – известно какие, а он – не такой.

Мы все, конечно, очень благодарны. Но в реальности коллективная благодарность схожа с супружеской изменой – часто, но не одновременно. Еще хуже, когда – с долгом. Редко и по принуждению. При этом когда надо, мы к месту, а чаще не очень, напоминаем, что подарили миру Фанни Гиршевну Фельдман, которая Раневская; Сабину Шпильрейн, впечатлившую Юнга и Фрейда; пионера джаза Парнаха и сестру его поэтессу Софию Парнок; и много кого еще. Подарили в том смысле, что родились неподалеку и позже, но пользуемся их недвижимым либо движимым имуществом, включая бессмертный фольклор, азартно путая Пасху с Пуримом.

Другое дело – глубокая личная благодарность. У каждого здесь, конечно, своя история, но в случае с донскими евреями она может приобретать какие-то очень уж фантастические черты. Персонально моя связана с невыразимым «спасибо» родившейся в Ростове Вере Кацман, которая, став Вейцман, осчастливила тем самым, как выяснилось 16 мая 1948 года, первого президента Израиля. В этом смысле Израиль, собственно, уже как бы должен быть немножечко благодарен нам. Нам – это тем, которые «подарили» (см. выше).

Об этом я цинично и намекнул представителю известнейшего еврейского благотворительного фонда на приеме по случаю выхода на русском языке первой книги Вавилонского Талмуда. На самом деле она была второй в четвертом из шести его разделов, но еврейский счет – не для русского ума. Попал я туда совершенно случайным образом, заблудившись в конференц-залах роскошного для конца 90-х столичного отеля. Честно собравшись уйти в каком-то смысле к конкурирующей организации, праздновавшей этажом ниже выход издания о славянских древностях, я зацепился взглядом за фуршетный стол. И немедленно примкнул к группе кудрявых специалистов (обоего пола) по иудаике. У славянофилов из угощения обещали лишь сбитень.

Представитель Леонид оказался человеком с юмором (что неудивительно) и, хмыкнув, предложил обсудить размер благодарности. Параллельно заметил, что поток очень образованных ростовчан (и не только) в последнее время сильно вырос, а Израиль все-таки государство небольшое. Намеки на легкую пожизненную ренту решительно отверг, обещав подумать над единовременным вспомоществованием. После чего дружески потянул меня на фуршет. Экспортная русская «Столичная» под фантастическую кошерную закуску и некошерные анекдоты, которые Леонид, с учетом аудитории, рассказывал сразу на четырех языках, заставили меня буквально забыть о своих претензиях до пришествия мессии. Мессия, однако, пришел! Ровно через месяц – в виде телефонного звонка русской женщины Светланы, устало сообщившей, что мне, как перспективному исследователю (здесь угадывался сарказм), предоставлен месячный грант, к которому прилагалось свободное пользование служебной квартирой практически в центре первопрестольной.