Ирина Андрианова - Сабинянские воины

Здесь я не могу не прокомментировать. Зрелище окровавленных мертвых тел в телевизоре и запинающийся рассказ еще одного тела, живого, не мог не породить очередной всплеск антисабинянских настроений. Думаю, в этот момент община была как никогда близка с вооруженному вторжению и разгрому. Крови жаждали все, включая демократическую общественность. Право, я не знаю, как тогда удалось избежать конца. Возможно, Сабинянию спасло то, что мудрым решением жрецов и командира ВС вся операция снималась на видео, хотя и издалека (заметьте, камера у бойцов нашлась!). В записи видно, что окружившие судно люди в каяках сначала требуют покинуть территориальные воды; проходят минуты, но судно не меняет курс, медленно продолжая двигаться вдоль берега. Спустя несколько минут начинается и столь же быстро заканчивается штурм. После этого случая общественность и власти государств-соседей (особенно того, откуда родом были погибшие рыбаки) требовали если не ковровых бомбардировок и морского десанта, то, как минимум, вооруженного захвата т. н. «верховного жреца», или кто там отдал приказ о крайних мерах. Вроде бы не отрицая права микрогосударства на неприкосновенность границ, общественность упирала было на то, что бедные браконьеры-де не были военными. «То, что пришедшие грабить нашу рыбу не носили военной формы, не снижает для нас их опасность, – прокомментировал официальный «голос» Сабинянии. – Все знают, что наши ресурсы крайне скудны. Чтобы досыта кормить наше население, мы вынуждены считать в буквально смысле каждую рыбу. Ваши рыбаки были способны выловить сразу несколько тонн, так как у них для этого есть технологичное оборудование. У нас же есть только руки, сети, удочки и гарпуны. Ущерб от действий ваших рыбаков исчислялся бы не деньгами, как это вы привыкли делать, а несколькими днями голода наших граждан. И несколькими десятками детских смертей. Именно поэтому мы вынуждены относиться к подобным вылазкам ваших сограждан крайне серьезно. Это сытые люди, которые в целях увеличения заработка (а может, и просто развлечения) пришли обречь нас на голод. Предупреждение было сделано. Ваши рыбаки не поверили в серьезность наших намерений. Поэтому мы вынуждены были их ликвидировать».

«Голос» тактично апеллировал к правам слабых меньшинств, которые для демократической общественности, как известно, святы. Причем не к какому-то там праву на традиционный образ жизни, а к праву на физическое выживание. Демократическая общественность запнулась.

Второй бой – уже не столь кровавый – случился несколько лет спустя. (Приведенная мною статья немного не точна. Во втором конфликте из семерых браконьеров были убиты только двое. В статье есть и другие ошибки). Теперь рыбаки подготовились получше. Они пустились в плавание на прогулочной яхте, однако трюм был набит рыболовными сетями. Очевидно, они рассчитывали, что сабинянский спецназ не осмелится атаковать «мирных туристов». Когда это все-таки случилось, противники Сабинянии взвыли: посмотрите, жестокие головорезы напали на туристов, которые случайно заблудились в море! Однако и тут было предъявлено видео, которое показывает, что от кормы яхты под воду уходит сеть, и дело происходит в прямой видимости сабинянских пляжей. После того, как «туристы» заметили окруживших их вооруженных пловцов, они попытались было срезать сеть, но не успели. С воды по-английски послышалось требование убираться. И тут рыбаки допустили промах: они не сочли боевых пловцов, которые на сей раз были без каяков, серьезными противниками. Один из них достал винтовку, думая, видимо, напугать сабинян. Этого ему точно не следовало делать, потому что в следующее мгновение он упал, сраженный коротким копьем в горло. Далее пловцы мгновенно, как ящерицы, взобрались на борт, используя все мало-мальски выступающие детали. Еще один рыбак попытался отстреливаться – и также был убит. Как потом выяснилось, он успел ранить одного из спецназовцев, но не серьезно. На этом смерти прекратились. Думаю, мудрое руководство страны все же сочло за лучшее больше не испытывать терпение демократической общественности. Припугнули один раз кровавой баней – и хватит, не надо перегибать палку. Пятерых рыбаков взяли в плен. Они также были переданы во внешний мир через основные «ворота страны» – небольшую дверь в стене, сделанную поблизости от побережья.

Мир получил урок, который гласил: в Сабинянии забота о правах тех, кто пришел отнимать еду у сабинян – слишком большая роскошь. С другой стороны, никакой агрессии по отношению к соседям сабиняне не проявляют. И не мудрено: они и так ходят по лезвию бритвы. Впрочем, если бы кому-то очень хотелось на них напасть, то за провокацией, думаю, дело бы не стало. Однако опять-таки, по неведомой мне причине, все обошлось. Мировое сообщество сглотнуло обиду, похоронило рыбаков и оставило попытки нарушения границ. Любопытные туристы смотрят на Сабинянию в бинокли, аккуратно построившись своими катерами вдоль границы территориальных вод. Я не могу объяснить, почему алчные турагентства не продают вертолетные туры над Сабинянией: сбить вертолет спецназ вряд ли сможет. Этаким образом т. н. цивилизованный мир мог бы убить сразу двух зайцев – и заработать денег на туристическом спросе, и замучить Сабинянию безостановочным вертолетным ревом над головой. Ни о каком уединении тогда бы речь уже не шла. Однако по какой-то причине этого тоже никто не предпринимает. Может, просто никому до сих пор не пришло в голову?

Как и все, что заманчиво и недостижимо (недостижимость стимулирует заманчивость), Сабиняния, что называется, находится в зоне горячей информационной ротации. Ей посвящены бесчисленные мемы, плакаты, рисунки на футболках, художественные рассказы, компьютерные игры. Про нее говорят, о ней пишут, на нее ссылаются, ею грозят, ее ставят в пример. Вобщем, у потребителя есть все, кроме нее самой. Я сам состою в нескольких посвященных ей интернет-сообществах. Скорее, я делаю это не для того, чтобы обогатиться информацией о любимом предмете (тем более что у большинства участников обсуждений ее гораздо меньше, чем у меня), а чтобы смягчить горечь неутоленного обладания. Я общаюсь с такими же, как я, мечтателями о Сабинянии, и чувство общности нашей потери (хотя ведь нельзя потерять то, чего никогда не имел) хоть немного, но утешает меня. Впрочем, большинство любителей почесать языками на тему сабинянской загадки, скорее, принадлежат к типу не безнадежно влюбленных, как я, а праздных гуляк, влекомых модой… Да-да, я знаю, я чересчур строг. Или это во мне говорит ревность? Ревность к тысячам других, которые отдали свое сердце тому же предмету, что и я? Может, я хочу наслаждаться своим страданием один, не теряясь в толпе? Или я вижу в них конкурентов на мой хоть и минимально возможный, но шанс? Да, пожалуй, мои чувства неразумны. И все-таки каждый вечер я от безнадежности снова и снова бросаюсь в гущу споров, тоски, ревности и любви.