Александр Обоимов - По зову Большой Медведицы. Записки полярного инспектора

Выбранное место оказалось не очень удачным: обзор с уровня суши составлял лишь около 80 градусов при радиусе около 10 миль. Поэтому в 1915 году сюда из Архангельска доставили деревянную вышку высотой 11 метров, которую смонтировали на следующий год на вершине холма, что увеличило радиус наблюдений.

Сотрудники находились на радиостанциях круглогодично. Смена персонала производилась в период навигации, длившейся с июля по сентябрь. На острове впервые появился крошечный «островок» цивилизации. Интереснейшие воспоминания о первой зимовке на метеостанции оставил священник Тельвисочного прихода Геннадий Юрьев, первый просветитель вайгачских ненцев. В апреле 1914 года этот православный подвижник вместе с псаломщиком Германом Игумновым в очередной раз выехали на Вайгач для проведения богослужений и просвещения самоедов. В конце мая путешественники по льду переправились через Югорский Шар. Здесь отец Геннадий обнаружил 12 мужчин, 8 женщин и 14 детей – всего 34 ненца, живших в чумах. Он отмечает запустение вайгачских промыслов: «В былое время в бухтах острова собиралось до 16 судов, стояло до 20 изб». Батюшка сумел объехать весь остров, совершал молебны в праздничные дни, вел духовные беседы с ненцами. Отслужил он панихиду на могиле неизвестного священника в Осьминниках, который умер во время зимовки. В июне неутомимый батюшка возвратился в Хабарово, где Герман Игумнов уже начал занятия с самоедскими детишками. Два месяца отец Геннадий и его помощник учили, крестили, венчали, соборовали, отпевали. В сентябре 1914 года батюшка Геннадий снова переправился через Югорский Шар и быстро добрался на северную оконечность острова, где раскинула ажурную стальную мачту Вайгачская станция. Кроме него, зимовали в 1914—1915 гг. на Вайгаче заведующий станцией А. А. Доступов, служители Ф. Я. Принцев и И. А. Полисадов, сторожа Елисеев и Карпов. Персонал станции оказывал ненцам всяческую помощь: Полисадов лечил и делал перевязки, Принцев чинил сломанные ружья, начальник станции всегда гостеприимно встречал приехавших самоедов. Серьезно больных оставляли лечиться на станции. В ноябре открылась домашняя церковь и при ней школа для взрослых и детей. Двух самоедских детишек – Мишу и Ваню поселили для обучения грамоте на станции…

До 1917 года наблюдателей, телеграфистов, инженеров, специалистов по ремонту оборудования и рабочих-строителей, а также продукты, снаряжение, топливо доставляли на станции из Архангельска пароходами «Василий Великий», «Веспасиан» и «Николай II». Опыт первых трех лет работы карских радиостанций предопределил создание в 1915 году новой – на острове Диксон. Эти четыре станции положили конец эпохе» слепого» мореплавания по ледовитым северным морям. В 1917 году их передали в ведение Центрального управления морского транспорта, в 1920-м – в УБЕКО Север (Управление по обеспечению безопасности кораблевождения на Карском море и в устьях сибирских рек), а в 1933-м включили в систему Главного управления Северного морского пути.

По ряду причин, в сентябре 1950 года станция была перенесена на мыс Болванский Нос в 10 км к юго-востоку от первоначального местоположения (Широта – 70° 27» Долгота – 59° 04»). Она стала называться «Мыс Болванский Нос», в июне 1960 года было построен новый служебно-жилой дом. 17 января 1983 года решением Совета Министров РСФСР №18 станции присвоено имя известного полярника, участника дрейфа на полярной станции «Северный полюс-1», академика Евгения Константиновича Федорова. Станцию неоднократно посещали известные люди страны: академик Е. К. Федоров, космонавт Г. Т. Береговой, профессор П. В. Боярский, путешественник В. С. Чуков и другие.

А развалины трех кирпичных строений старой «полярки» и по сей день удивляют непривычной для Арктики основательностью. Высокие потолки, безупречная кирпичная кладка, оцинкованные кованые гвозди, элементы крепления водосливов, оригинальная система печного отопления и оконные рамы, в которых кто-то даже признал итальянский стиль.

На станции

Штормовое утро

Остров Вайгач встретил нас неприветливо, дул южный ветер и его порывы достигали 20 м/с. И, хотя температура воздуха была чуть ниже ноля градусов, было не очень комфортно. Снег только слегка припорошил красивые скалы, а море с разноцветными камешками, лежащими в зеленоватой морской воде, было неспокойно, и волны, разбиваясь о берег, распадались на мириады брызг. Вообще вид, конечно, поражает своим грозным величием.

Как обычно, при посещении труднодоступных станций, после приземления вертолета, первыми меня встретили собаки. Они беспрестанно лаяли и пытались получить свою порцию ласки от вновь прибывших людей на остров. Потом уже к нам подошел начальник станции Исупов Анатолий Владимирович, мы поприветствовали друг друга, и я объяснил ему, что при данном ветре работа вертолета с подвесками невозможна, поэтому топливо и остальной груз будут выгружены позже.

Расслабляться мне не пришлось, сразу стал вникать в документацию, занялся поверкой барометров, все замечания и изменения заносились в техническое дело метеостанции. Кроме начальника на станции работали знакомые мне Николай и Наташа, а также молодой специалист, выпускница Новосибирского училища Ольга. Служебно-жилой дом хоть и построен был более полувека назад, но был в хорошем состоянии. Косметического ремонта требовали только отдельные помещения.

Кроме полярников и четырех собак, третью зимовку на станции без смены проводил здесь любимец всего персонала – кот Федор, которому я сразу приглянулся. Он облюбовал мои колени и частенько лез своей мордочкой ко мне в лицо, требуя, чтобы я его погладил.

Прогнать его, хоть он и изрядно мне мешал, не поднималась рука. Больше всего работники станции обрадовались привезенной картошке: «Наконец-то, а то уже на макароны смотреть не хочется», – делилась сокровенным Наташа, которая совмещала метеонаблюдения с поварской деятельностью. Пока мы с Анатолием Владимировичем занимались документацией, девушки быстро приготовили праздничный обед, который ничем не уступал меню, приличного ресторана. Жареный голец, запеченная треска, «скоросолка» из палии, мясо по-французски, отварная картошечка, свежевыпеченный хлеб, но меня, конечно, в восторг ввели соленые грузди. Когда пишу эти строки, то невольно сглатываю слюнки от тех воспоминаний. Ребята наперебой рассказывали, как они собирали грибы недалеко от станции, похвалились и вареньем из морошки. Наталья подала к столу блины, и варенье пришлось, как нельзя кстати. Недаром морошку еще в давние времена называли «Царь-ягода». Вкус незабываемый.