В. Никитин - На штурм пика Ленина

Подъем, по которому мы прошлый раз «съезжали», сейчас казался еще круче. То ли крутизны его, то ли просто вера, что существуют другие, более легкие пути, подсказали мне, что надо идти берегом и пытаться пройти низом до Борджока.

Джармат и «мальцы» стали возражать против этого предложения. Джармат твердил все время одно и то же: «Яман-су», «Яман-су», – там никак не пройти. «Мальцы» тоже говорили, что рисковать совершенно незачем, а нужно идти старым путем поверху. «Миша-отшельник», наоборот, поддержал меня. Мы решили идти вдвоем, за нами, однако, пошел и Джармат, а «мальцы» остались ждать нашего знака, если мы найдем путь, или нашего возвращения, если такового не окажется.

Берег усеян громадными камнями, среди которых приходилось пробираться, иной раз прыгать, уподобляясь горному козлу. Там, где вода подходила близко к берегу, приходилось лезть по осыпи. Через полчаса достигли отвесной скалы, к которой прибилась река. Но по отвердевшей осыпи, спускающейся прямо к воде, мы заметили едва пробивающуюся тропинку, вероятно, сделанную кийками. Разработав эту тропу ледорубами, мы вышли на последний выступ, на котором также имелась маленькая выемочка в роде тропинки, и перед нами был раскинут берег Саук-Сая, зеленая джайлау и ивовые кустарники, а невдалеке на возвышенности и сам Борджок.

Разработав всю эту тропу как можно лучше, мы уже все вместе перешли этот опасный, по Крыленко непроходимый, путь и были на широком берегу Саук-Сая. Перед самой скалой мы заметили пирамиду, сложенную из камней, и к ней прикрепленную записку, которая гласила: «Дальше ни проезда, ни прохода нет», подписана она была – Н. Крыленко. Через полтора часа мы были в Борджоке. Открытый таким образом путь давал возможность не делать очень трудного и длинного подъема и пути поверху и сократить и три раза время, потребное для прохода от Каман-Су до Борджока.

В Борджоке мы нашли много людей, а на джайлау паслось десятка два лошадей. Сюда приехала топографическая группа из 3 красноармейцев во главе с т. Герасимовым. Кроме них, здесь было 5 человек киргизов-носильщиков и Семен – комендант Борджока.

Товарищ Герасимов сообщил, что вся геологическая группа после работ на Танымасе, с преодолением огромнейших препятствий на пути вернулась в Джургучак и должна будет пойти следом за нашей группой с разведочными работами по золоту. Мы в свою очередь сообщили, что на лошадях проехать в Козгун-Токай нельзя, а нужно идти пешком. Выход назначили на 20 августа утром.

До Каман-Су пошли «Никитинской дорогой», как назвали «мальцы» наш вчерашний путь. Сейчас нас двигалось в Козгун-Токай 12 человек. Герасимовская группа и сам он несли свое геодезическое снаряжение и продовольствие. Киргизы-носильщики, руководимые Джарматом, несли крупу, консервы и часть снаряжения. «Мальцы» тоже были нагружены достаточно и все время отставали.

Но в мой рюкзак, видимо, пошло все, что не ушло к другим. Груз за моей спиной значительно превышал 20 кг.

Не доходя до Чекманташа, Джармат и еще 2 киргиза заметили сурка, при виде нас бросившегося к нам навстречу. Джармат понял, что он ушел далеко от своей норы и сейчас спешил к себе домой. Быстро найдя глазами нору сурка, он достиг ее и стал ждать. Не успел сурок нырнуть в нору, как нога, обутая в альпинистский ботинок, придавила его. Другой киргиз привязал за ногу сурка бечевку и вытащил его из норы на лужайку. Сурок, весьма солидных размеров и, видимо, солидного возраста, вдруг кинулся на киргиза, державшего бечевку, и впился зубами ему в ботинок. Но товарищи спасли ботинок и ногу, и скоро скрученный сурок лежал поверх палатки на спине Джармата. Пронзительно дикий вой, похожий на плач маленького ребенка, разнесся по плато и известил его жителей о трагедии. В ответ раздались тревожные свистки милиционеров-сурков, но мы были уже у Чекманташа.

К вечеру 20 августа, утомленные до чрезвычайности, мы оказались на оставленной в прошлый раз базе. Крыленко и Бархаша не было, хотя они в этот день должны были быть здесь и ждать нас. На следующий день мы пошли исследовать реку Козгун-Су. Желтые скалы – признак наличия россыпей золота,– заявил тов. Герасимов, увидя желтые ворота ущелья, из которого стремительно выносилась бурная река Козгун-Су. На противоположной стороне высилась отвесная стена в 80 м. Само ущелье очень живописно. Говорят, что по ущелью Козгун-Су можно подойти к подступам пика Ленина с западной стороны. Но идти исследовать этот путь сейчас не было никакого смысла. Надо ждать разведчиков, пирамиды которых видели на этом берегу Козгун-Су. Пошли обратно в лагерь. В лагере народу прибавилось. Пришли двое из геологической группы. Они так же, как и Миша-отшельник имеют непреодолимое желание лезть с нами на пик Ленина. Ладно, ждите начальника. Но начальник не явился и 21-го. Это уже вызвало некоторое волнение у всех, и мы решили, если они сегодня ночью не придут, завтра рано утром отправить спасательную группу на розыски разведчиков. Утром, в 9 час, Крыленко и Бархаш вернулись в лагерь живыми и здоровыми, правда, немного похудевшими и с выражением большого уныния на лицах.

Вывод их разведки был ясен и прост и в то же время безотраден до чрезвычайности. Они, купавшиеся и сбитые в кровь при переправе через Козгун-Су, дошли до поперечного ледника и убедились, что здесь без лошадей не справиться. Надо обязательно переправляться на левый берег Саук-Дары, иначе ледник, лежавший поперек долины, не преодолеть. С этими выводами они пришли удрученные к нам в лагерь.

«Лошади, только лошади вывезут нас из создавшегося положения». И Крыленко объявил:

– «Товарищи, кто хочет взять на себя ответственное и важное для экспедиции поручение?».

Все насторожились. – «Кто хочет отправиться в Борджок и переправить сюда лошадей?».

Скоро сколотилась группа в 5 человек, которая под командой «бывалого памирца», красноармейца Нагуманова, тотчас отправилась в Борджок. Из нас никого не отпустили, так как мы должны были собраться с силами перед восхождением.

И каково же было наше удивление, когда 23-го к обеду из-за бугра выехал целый отряд кавалеристов на всех наших и герасимовских 17 лошадях.

– Лошади, лошади! Как проехали? Где проехали? – с радостью набросились мы с вопросами на седоков, которые важно с винтовками за плечами подъезжали к нам.

– «Очень просто, нашли брод около Джургучака и здесь, после Чекманташа». – «Браво, браво!».

Путь к пику Ленина был открыт.

Радостные, мы в то же время злились на себя, что не рискнули, а столь много испытали – одни в бесплодных, ни к чему не приведших разведках, другие – в трудном и никчемном перетаскивании с Джургучака большого груза, когда все могли на лошадях со всем продовольствием и снаряжением быть уже давно в Козгун-Токае, а может быть, даже уже на льдах. Ведь, не может же быть, чтобы за эти 6 дней вода так убыла, что они проехали свободно: вероятно, и тогда – 16 августа мы все-таки с некоторым риском могли бы переправить лошадей. С радостью выслушивали мы последние приказания Крыленко, уезжающего в Джургучак к начальнику геологической группы Д.В. Никитину: «Выступление на пик Ленина назначить на 25 августа. Под ответственность В. Никитина весь лагерь должен быть переправлен на тот берег в Козгун-Токай. Топографам немедленно приступать к работе»… И он уехал, опять с Бархашом, обратно к геологам.