Алина Русинова - Сокровища острова Кипр. Увлекательный путеводитель

Берега ручья заросли влаголюбивым тростником. Лохматый тростник образует заманчивое пространство, схожее с корявой хижиной, в которую любопытно заглянуть. Внутрь зайдёшь, через ручей перешагнёшь, тростниковые листья, как занавески, распахнёшь и останки старой мельничной замшелой стены найдёшь. За «занавесками» каменные глыбы смыкаются, и узкое ущелье удаляется в неизвестность.

Куда, в какую даль устремляют странники пытливые взгляды? Оглядываются они вокруг и осматривают все уголки теснины. Дно ручья образуется множеством булыжников, которые, как кажется, кто-то набросал. И другими, вековыми камнями, затянутыми стелящейся водяной травой, как длинными ядовито-зелёными волосами с вплетёнными в них чёрными нитями. Путешественники не в силах устоять перед интригующей силой расселины и, взяв в руки крепкие тростниковые стебли, идут вброд босыми ногами в хаос сырых горных стен. «Была не была! Посмотрим, что там!» – восклицают они, прыгая с камня на камень. В глухие щели между скалами задувает ветерок и проникает пыль, отчего вся растительность выглядит «непричёсанной», а «хижина» – неубранной. Как ни странно, такого вида природный беспорядок не пугает пришельцев, а, наоборот, влечёт за собой спонтанное развитие событий, отказ от скуки и пусть маленькое, но приключение.

От нагретого солнцем тростникового потолка посетителей «жилища» обдаёт душным жаром, но своим бормотанием ручей дивится храбрости ребят и в знак признательности освежает их брызгами мягкой пресной воды. Кстати, как раз благодаря зарослям этого тростника гигантского, или арундо тростникового (лат. Arundo donax), водоём всегда остаётся чистым, что является для него пользой. Платан над ручьём тоже свежести жаждет, ветви со скрипом клонит к прохладной воде, раздаривая округе свой пряный аромат. На скале не спускает с путников глаз перепуганная пятнистая козочка. Кажется, вокруг ничто и никто не отдыхает: ручей шумит, насекомые кружатся, ветер колыхает листья, папоротник насыщается водой и люди фотографируются. Хорош ручей в жару и из ущелья тянет сыростью!

От платана до выхода на протоптанную тропу, бегущую вверх, не больше десяти метров. Выйдя на неё, взглянешь в сторону ущелья, увидишь, как в гуще хвойных и лиственных деревьев вырисовываются очертания купола старинной церкви. Ещё дальше округлые и плоские вершины низких гор теряются в небесной бесконечности. К этому храму путники проследуют после того, как с тропы посмотрят с обрыва, где нежданно-негаданно появится заброшенный, но целый светло-каменный

Когда-то в нём жил, конечно, мельник. У этой потрёпанной временем, но восстановленной Департаментом древностей двухэтажной постройки, сурово примкнувший к белесой скале, сохранилась крыша, густо поросшая мхом, труба, дверные проёмы и комнаты. Рядом с домом – останки других сооружений жилищно-мельничного комплекса в полуразрушенном виде, спрятанные под кустами.

В гости можно зайти, если вернуться к другой стороне ручья и интуитивно найти спуск к дому мельника в царстве того же тростника, дикого инжира и развесистых дубов, уходящих корнями в живительную землю, напитавшуюся водой. Вблизи видно, как прочная выпуклая белокаменная стена служит хорошей опорой для дома, останков мельницы и акведука.

Еле заметные среди цепляющихся за ноги колючек ступеньки из скальной породы ведут ко входу в дом мельника. Первый этаж постройки легкодоступен. На второй, над разрушенным от старости лет деревянным балконом, могут пробраться только самые упрямые и удачливые. Там, на информационном настенном щите есть схема давнишнего обустройства дома.

Выдолбленный в скале нижний этаж служил складом для дров и загоном для скота. На верхнем этаже была гостиная и спальня с дощатой кроватью, именуемая греческим словом «та́вла» (τάβλα – доска). Камин, который можно увидеть сегодня, мельник использовал как для приготовления еды, так и для отопления дома. Хлеб выпекался раз в неделю и помещался в свободно сплетённые подвешенные к потолку корзины, или кофинья (греч. κοφίνια), чтобы к нему не пробрались грызуны. Эти корзины показаны на рисунке на щите вместе со стеклянной бутылью, ухватом для печки, корзинкой для сыроделания, глиняными кувшинами и прочим. Потолок укреплён тяжеловесными древесными брусьями, над которыми – позеленевшая от мха крыша. На крышу эту, пока шёл рассказ о жилище, уже забрались смелые ребята, ведь ими овладел дух детского озорства. Здесь этому бесполезно сопротивляться. Ну и местечко! Запряталось непонятно где, в глуши!

Запряталась в зелёном уголке буйных откосов, наполненном смирением и спокойствием, высоко над тростниковым ущельем, в конце асфальтовой дороги, также церковь XVI в., где благодать проявляется с особой силой. Это однокупольный храм великомученицы Параскевы Пятницы, одной из самых любимых святых на острове, день которой Кипрской церковью отмечается в июле, 26 числа. К святыне ведут несколько ступенек с перилами, а у храма – молоденькая камелия с огненно-красными цветами, скамейка у входа и площадка с ограждением, за которым она отвесно обрывается, и внизу журчит ручей. Изначально эта восстановленная несколько лет назад церковь была украшена фресками, не сохранившимися поныне, а сегодня храм украшает иконостас из дерева и иконы св. Параскевы. Осмотрев скромное убранство храма, закрыли за собой дверь паломники и спокойно и счастливо стали дальше путь держать.

Не дадут им сбиться с пути налетевшие грациозные стрекозы и доведут их обратно до ротонды, чтобы передохнуть и полюбоваться на бухту Хрисоху. И тут незаметно подкравшийся полуденный зной напомнил, что, как всегда, время бежит быстро. Но как же пройти мимо и не увидеть

– достопримечательность верхней части деревни, или Пано Акурдальи, до которой остаётся около 2 км от указателя на храм святой Параскевы. Об этой сокровенной оливе (лат. Olea europaea) сложена легенда о любви девушки Софии из Акурдальи и юного сапожника Петроса из соседнего села Милью, из двух враждующих семей. Было это лет сто тому назад. Поздними вечерами Петрос с лампадой в руках поднимался на холм для встречи с Софией в их тайном местечке, у оливкового дерева с широченным стволом. Но свет лампады выдал их, впрочем, как и пронырливая тётка Софии, каждый вечер следившая за влюблёнными. Как-то раз в один из вечеров разъярённые семьи с криками побежали по селу к дереву искать молодых. И тут чудным образом ветви оливы сомкнулись, как защитная броня, прикрывая влюблённых со всех сторон. Несколько часов родственники колотили по дереву палками и резали ветви ножами и, наконец, утомившись, сдались. С тех пор никто больше не видел Софию и Петроса и не слышал про них, а эту вечнозелёную оливу в народе прозвали деревом целующихся.