Серж Дальнев - Сходил на рябчиков в дальневосточную тайгу

Облачная муть на небе стала прореживаться. И наконец, прорвав ее, клонящееся к заходу солнце, контрастно осветило распадок, четко обрисовав заснеженное русло речки.

Спустившись к ней, я развел костер и предпочел не тратить время на таяние снега в котелке, а набрать воды в речке. Благо у берега просматривалась маленькая промоина. Расширив промоину топором, я зачерпнул воду котелком и повесил его на рогульке над костром. И уже начав доставать и раскладывать продуктовый «тормозок» из рюкзачка, внутренне почувствовал нарастающую непонятную тревогу.

Не понимая ее причину, я интуитивно вернулся к прорубленной промоине и наконец, понял, что меня обеспокоило.

Речка, чтобы впадать в Болэ должна иметь течение на запад. А бурлящее подо льдом течение воды имело противоположное от заходящего солнца направление!

Лихорадочно перебирая возможные причины такой ситуации, я наконец сообразил, что в ходе дневных блужданий я незаметно для себя уклонился к востоку и перевалил водораздел между Болэ и текущей восточнее Маномой, притоком которой и была эта речушка. Ё-мое! Дай бог успеть до темноты хотя бы выйти на русло Болэ!

Теперь чай отменяется. Я быстро залил костер водой из котелка и присыпал снегом. Упаковал рюкзачок, и став на лыжи направился по своим следам наверх из распадка. Поднявшись на сопочку, по ее гребню торопливо двинулся на запад – к заходящему солнцу. Небо окончательно прояснилось. Висевшая весь день облачная муть куда-то растеклась.

Солнце уже коснулось горизонта, когда, наконец, я перевалил водораздел и начал спускаться в первый попавшийся распадок, который должен вывести меня на Болэ. Ручей, протекающий по распадку, был узенький, густо залесенный и заросший чапыжником, местами покрытый заломами из упавших деревьев. Поэтому я предпочел двигаться в полсклона, лавируя между хорошо видимыми на фоне заката деревьями.

На Болэ я вышел уже в глубоких сумерках. И довольно быстро сориентировался по месту благодаря опыту многочисленных летних рыбацких вылазок на хариуса и ленка. Я исходил эту речку на многие километры ее течения с удочкой в броднях из армейского костюма химзащиты, двигаясь по ее неглубокому руслу, так как по крутым и залесенным берегам передвижение затруднительно. Очертания прибрежных сопок и скал, места заломов из упавших деревьев отпечатались в памяти.

И хотя зимний пейзаж разнится с летним, тем более в сумерках, я понял, что вышел на Болэ несколько ниже по течению от предполагаемого утренним планом места. И до расположенного выше по течению зимовья мне предстоит пройти что-то около восьми километров. А это значит, что дорога «домой» по покрытому льдом и заснеженному руслу реки займет не менее двух часов.

Движение на лыжах по ровному заснеженному льду несравнимо легче, чем по заросшим сопкам. Нужно только опасаться обычных для горных рек промоин, присыпанных снегом. Но я знал места перекатов и подводных ключей, где они наиболее вероятны и надеялся избежать неприятности окунания в воду на тридцатиградусном морозе. К тому же появившееся за восточными сопками белое зарево извещало о скором восходе полной луны. Чей свет, отражаемый снежным покровом, создает освещение не хуже центральных городских улиц.

Я шел уже более часа. Взошла луна и непередаваемые пейзажи зимней тайги полностью захватили меня, заставив сожалеть об отсутствии способностей художника или профессионального фотографа, чтоб запечатлеть их навечно. Ночная зимняя тишина разбавлялась лишь скипом снега под моими лыжами.

Тигриный рык, прозвучавший в ночной тишине как раскаты грома, словно пронзил мое тело, заставив замереть в позе «лыжника в движении». Тем не менее, висевшее у меня на плече ружье непонятно как мгновенно оказалось в руках – сработал охотничий инстинкт. Несмотря на оцепенение, голова продолжала соображать. Я вспомнил, что в стволах дробовые патроны – на рябчика. И быстро, действуя скорее «на автомате», перезарядил ружье пулями.

Рык раскатисто повторился, сориентировав меня по направлению его источника. Это было заросшее деревьями и чапыжником устье небольшого распадка спускающегося к реке по правому берегу, затененное от света луны высокой скалистой сопкой. зверь не просматривался, а я, вероятно, был у него «как на ладони».

Оцепенение постепенно отпускало тело, но оставшийся внутри холодок заставил мысли в голове бешено скакать: «Тигр использует свой грозный рык, атакуя жертву, чтобы парализовать ее страхом. А этот зарычал при моем подходе. И, по крайней мере, пока, больше никак не проявил себя. Значит вряд ли это его засада на меня! Случайная встреча и его нежелание уступить дорогу – тоже вряд ли! Ведь он наверняка учуял меня издалека. Мог спокойно скрыться или пропустить меня, затаившись и пронаблюдать, как рассказывал Николай. И я бы о нашей встрече с ним даже не догадывался. Остается один вариант: я застал его на добыче, которую он защищает. Так ведут себя все хищники, и даже добродушные домашние собаки. Значит, выход есть, и единственный; разойтись полюбовно! Но как?!».

Противоположный от тигра левый берег представлял собой крутой и высокий скалистый «прижим», под которым была, как я вспомнил, ямка, одна из самых уловистых на хариуса облюбованная мной и часто посещаемая летними рыбацкими наездами. Что исключало возможность обойти, углубившись на левый берег. Ширина русла Болэ тут не превышала пятнадцати метров. Мысль повернуть назад и устроить ночлег где-нибудь в тайге у костра я отбросил сразу. Где тигр притаился, и как далеко от открытого русла по звуку не определишь. В ночной тишине и морозном воздухе казалось, что звук раздается буквально в двух шагах. А страх только усиливал это ощущение.

Оставался единственный вариант – «протиснуться, прижавшись» к левому берегу, чтоб продолжить путь в зимовье. Как бы утверждая принятое мной решение, тигр вновь огласил окрестности своим грозным басистым рыком.

Дрожащими руками я достал и закурил сигарету, чтоб успокоиться, а главное, создав запаха дыма, действующий на зверей отпугивающе. Держа ТОЗовку на изготовке, со снятым предохранителем, я двинулся вперед, бочком, направив стволы на предполагаемое место засады тигра. При этом начал, кричать, как мне казалось отпугивающе и грозно приходящие на ум слова и выражения почему-то преимущественно матерные. Тигр периодически отвечал на мои выкрики рыком в прежней тональности, не предпринимая больше ни каких действий, и, судя по звуку, оставаясь на одном месте.