Дмитрий Кругляков - Философия приключений. Сборник рассказов

Следом за мной показалась веселая семейка, человек эдак пять, одновременно болтающих, смеющихся и что-то жующих, которые стали не спеша рассаживаться в один из стоящих подле автомобилей. В голове мелькнула мысль, а не присоединиться ли к ним, но я ее отогнал, ведь там и без меня было предостаточно народа. Тем временем мимо меня прошла пара, которая пересекла трассу и, минуя широкие ворота, скрылась на территории, похожей на футбольное поле. Однако там не было видно ни ворот, ни трибун, ни элементарных скамеек для болельщиков. Меня заинтриговало это явное несоответствие и, оставив на время свои помыслы о поиске попутчиков, я отправился вслед за ними.

Выйдя на поле, я понял, что ошибся, приняв его за спортивное сооружение. Однако аналогия все же имелась. Хотя бы потому, что посреди него находился огромный бассейн, разделенный на прямоугольные секции, заполненные водой. А в том месте, где на обычных стадионах расположены гаревая дорожка и трибуны, соответственно находились неширокая дорога, посыпанная мелким гравием, и несколько домиков с огородами вдоль забора справа от входа. На другом конце поля виднелись какие-то постройки, а за ними большая, похоже, деревянная церковь. Слева от входа возвышалось огромное здание амбарного типа, в верхнюю часть которого вела ветка узкоколейки, а правее, в просвете между гор, просматривались стоящие в бухте яхты.

Узкоколейка была проложена и по бордюрной части секций бассейна. То там, то здесь стояли небольшие вагонетки. Я попытался подойти к берегу, чтобы их рассмотреть получше, но не тут-то было. Трава, окружавшая бассейн, была столь высока и густа, что я с трудом видел, куда ступаю.

При этом местами виднелись лужи, а мне не хотелось мочить ноги. Мучавший меня вопрос, что же это на самом деле за сооружение, не находил ответа, да и не у кого было спросить об этом. Еще раз оглянувшись по сторонам, возле одного из домиков я заметил старушку, развешивавшую на веревке белье, и направился к ней. Она объяснила мне, что здесь добывают соль, а та конструкция, которую я принял за бассейн, не что иное, как соляные ванны. Пока мы разговаривали, я подумал о том, что было бы неплохо остановиться у нее на ночлег, но мысль свою не озвучил, так как хотел еще немного погулять, например, дойти до виднеющейся на противоположном краю поля церкви. Однако, пройдя вперед, понял, что она расположена за территорией соляных ванн и добраться туда можно только со стороны дороги, ведущей в Оребич.

Пока шел к выходу да размышлял, солнце заметно снизилось, угрожая уступить место сумеркам. Пришлось отказаться от задуманной прогулки. Теперь оставалось два варианта: либо искать ночлег в Стоне, либо попытаться добраться до Оребича. Первый вариант был заманчив, не мешало бы отдохнуть после столь долгой дороги. Но, с другой стороны, не хотелось начинать день с попытки уехать из Стона. Вот если бы я оказался в Оребиче, то с утра смог бы не спеша его осмотреть, а затем отправиться на Корчулу. Поэтому я выбрал второй вариант, решив, что если мне не суждено будет уехать, то переночую либо у бабушки, либо в придорожном мотеле, о наличии которого извещала табличка возле развилки.

Итак, выйдя на дорогу и свернув в направлении на Оребич, я стал голосовать. Но никто и не думал останавливаться. Солнце практически скрылось за горами, лишь огненно-красный отблеск на небе свидетельствовал о том, что ночь еще не вступила в свои права. Прошло минут тридцать и мне надоело брести вдоль дороги, то и дело голосуя. Иногда я пропускал машины, даже не поднимая руки, чувствуя, что они не остановятся. Но вот после очередного взмаха рукой, одна из машин замедлила ход и, мигнув сигналом поворота, замерла чуть впереди. Я ускорился, подошел, наклонился к открытому окну и сказал: «Оребич». Пожилые мужчина и женщина, сидящие в машине, хором ответили «можно» и пригласили садиться, предварительно убрав цветочную рассаду с заднего сиденья. Наконец-то я смог расслабиться и вздохнуть с облегчением, надеясь в скором времени прибыть в Оребич. Почему-то я считал, что он находится где-то рядом. Но тогда я даже представить себе не мог, что мои приключения только начинаются, хотя был уже десятый час вечера.

По дороге мы разговорились. Вопросы были привычные: откуда, куда еду, где остановился, что видел и тому подобное. Женщина, которую звали Олива, прекрасно говорила по-английски, и мы с ней быстро нашли общий язык. Ее муж, признаться не помню, как его звали, но назовем его Марин, в разговоре не участвовал и вскоре я понял, что он просто не знает английского языка. Тем не менее Олива время от времени обращалась к нему, поясняя ту или иную тему нашего разговора. В ответ он чаще всего кивал, практически не задавая наводящих вопросов, и был больше поглощен дорогой, нежели нашим разговором.

Тем временем за окном сгустились сумерки. Разговор понемногу стал затухать, и я умудрился даже вздремнуть, думая о прибытии в Оребич. К этому времени я успел просмотреть карту и понять, что путь туда неблизкий. Всего-то семьдесят километров. Тем не менее я продолжал бросать взгляд в окно в надежде, что за следующей горой окажется Оребич. Проснулся я от внезапного толчка и, взглянув в окно, увидел, что мы сворачиваем с трассы. Олива, повернувшись ко мне, сказала, что беспокоиться не стоит, поскольку она здесь выходит, а Марин едет дальше и довезет меня до Оребича. Проехав по улочкам тихого городка, если не ошибаюсь, Трстерника (Trsternik), мы остановились возле двухэтажного дома, расположенного на берегу небольшой бухты.

Олива вышла из машины и стала выкладывать свои вещи. Я тоже вылез, чтобы помочь и, взяв часть ее поклажи, отправился следом. Поднявшись по ступеням крыльца, я оказался в просторной прихожей. Справа была застекленная дверь, которую я принял за кухонную, а прямо напротив входа лестница, ведущая на верхний этаж. Вся прихожая была завалена вещами, сумками, пакетами. Олива пояснила мне, что здесь идет ремонт и поэтому так неубрано. Возвращаясь обратно к машине, я столкнулся с Марином и обалдел, взглянув на его руки. Когда мы ехали в машине, я не обратил на это внимание, но теперь я понял, почему Марин так внимательно следил за дорогой. На левой кисти у него не было двух пальцев – мизинца и безымянного, а правой руки, точнее, части ее ниже локтя, не было вообще, лишь уродливая культяпка. Но это не мешало ему тащить сетки и сумки. Конечно, я перехватил их у него, ни словом не обмолвившись по поводу увиденного. Да и что было говорить? Ведь я видел перед собой не немощного и страдающего старика, а сильного и уверенного в себе человека. Быть может, я и не прав в своих суждениях, но дальнейшее знакомство с ним только укрепило сложившееся о нем мнение.