Саша Сим - Красное море – уголок земного Рая. Путевые заметки из Египта

А жизнь в этом мире – это основное. И не важно какая, главное – жизнь. Потому что без неё прекращается физическое существование в этом мире. И мне подумалось: как мы всё же привязаны к своей физической оболочке, порой, во вред своему духовному содержанию. Происходит постоянная борьба. И почти всегда одерживает верх физическая форма и угнетается духовная суть. Я наиболее остро это ощущаю, так как занимаюсь творчеством. Я делал неоднократно и безнадёжно попытки полностью погрузиться в творческий процесс, в духовный мир и поделиться увиденным с окружающими, привлечь к себе сторонников и единомышленников…

Тем временем, от мыслей, ушедших так далеко в подсознание и в Духовный мир, меня оторвали реальности событий взлёта. В итоге сознание полностью вошло в свои права, и я стал жить реалиями настоящего. Машинально сжал руками подлокотники и весь напрягся. Начал смотреть в иллюминатор – туда в открытое спасительное пространство, оторвав свой взгляд из затенённого салона самолёта, который ныне мне казался чем-то вроде захлопнутой мышеловки, из которой невозможно выбраться и которая для твоей жизни готовит неприятный сюрприз… И в таком напряжённом состоянии был, пока не почувствовал себя в безопасности после отрыва колёс самолёта от земли и набора достаточной высоты. И эта высота мне показалась спасительной. Оставаясь в таком напряжении, я даже не смог принять участие в овациях аплодисментов командиру самолёта и второму пилоту в момент отрыва колёс от земли, которые показали высший класс. И даже подумал, что самолёт прошёл через грозовую тучу и по корпусу забили крупные градинки – такое впечатление оставили аплодисменты вместе с эхом внутри этой сигарообразной оболочки самолёта.

И ещё, мои ощущения на взлёте: это эффект замкнутого микропространства. Если смотреть в салон самолёта – мой рациональный ум продолжал «придираться» к каждой мелочи и искать ей объяснение. И это немного успокаивало: всё идёт по плану, и происходит в соответствии с законами физики; никакого сбоя, что может вызвать панический страх и стремлением произвести какие-то действия по спасению собственной жизни. А если смотреть в иллюминатор, то всё становится на свои места: загадочная сила, вжимающая меня в сидение кресла – это результат отрыва самолёта от земли и набора им высоты. К тому же заложенные уши от перепада давления подтверждают это.

На фоне резкого набора высоты я ощущаю очередной дискомфорт, когда самолёт накренился вправо и земля оказалась почти под правым иллюминатором, но вскоре крен выровнялся. Это был поворот самолёта в свой воздушный коридор, по которому его будут вести диспетчеры, передавая друг другу, из страны в страну, пока мы не достигнем аэропорта назначения.

Период взлёта завершён. Самолёт набрал свою десятикилометровую высоту. Ровно работают двигатели. Под нами медленно, очень медленно проплывают облака и в разрыве между ними – земля. Так медленно, что начинаешь сомневаться, что ты летишь в самолёте со скоростью 920 километров в час, а висишь в воздухе в воздушном шаре и тебя гонит ветер…

А опасения всё же тревожат душу: как бы какой-нибудь сепаратист или другой террорист не навёл на тебя ракету «Бука»…

Вот такие мои ощущения при взлёте после семиилетнего перерыва.

Мой маленький микромир, вместе с микромиром двухсот пассажиров в салоне самолёта оторван в автономное «плавание» на высоте десяти километров над землёй. Я машинально представил это расстояние на поверхности земли и условно поднял этот отрезок над её поверхностью. Оказалось не очень даже много.

Мои ощущения на этой высоте. Прежде всего, чувство гордости за себя, что могу себе позволить такую роскошь – парить над землёй. Заглядывая глубже внутрь себя, выуживаю некие чувства повышенной собственной значимости. Это от того, что я наверху, а там внизу, как муравьи копошатся в своей суете люди, которых даже не видно невооружённым взглядом. Но быстро возвращаю себя в свою колею, понимая, что это всего лишь обман зрения. Хотя я испытывал аналогичные чувства, когда работал в горкоме и горисполкоме… И эта аналогия несколько радовала меня.

Несмотря на ровный и надёжный гул мощных двигателей, меня всё же не покидало чувство опасности и тревоги за свою жизнь. Как-никак за бортом -34°С, а я в тенниске и в шортах, и лететь мне вниз целых десять тысяч метров: замёрзну! Да к тому же перепад давления такой, что никаким проглатыванием слюны не спасёшь свои ушные перепонки и «закипание» крови от кессонной болезни. Выход один – не думать о негативе, поесть тощий бутерброд, раздаваемый стюардессами, про себя поругать жадного Коломойского, собственника авиакомпании, за скудность обеда и отсутствие горячительных напитков (как было семь лет назад) и уснуть на два часа до момента посадки в аэропорту Шарм-Эль-Шейха.

Но уснуть, даже после бессонной ночи, не удалось. Замигали сигнальные лампочки «Пристегнуть ремни», и голос пилота предупредил, что мы входим в зону турбулентности и будем в ней целых 20 (!) минут. Опять тряска всего корпуса самолёта, подозрительное дрожание крыльев, которое явно видно в иллюминатор и навязчивая мысль о возможной механической ненадёжности конструкции самолёта: выдержит ли она такие перегрузки, не свалится ли обломками на землю? (Забегая наперёд, уже после приземления, думаешь: а не псих ли я, что позволял себе думать о таком? Но тут же, я себя оправдывал тем, что психология человека такова, что он рассчитывает на худший вариант, чтобы быть готовым к нему и успеть предпринять соответствующие меры по предотвращению беды, спасению в критический для жизни момент). Но через несколько минут постоянной и не набирающей силу тряски, понимаешь, что с запасом прочности у самолёта всё в порядке и даже позволяешь себе окунуться в лёгкую дремоту.

В самолёте оставлено слабое освещение салона и открыты жалюзи иллюминаторов – всё с той же психологической предусмотрительностью: чтобы оторвать взгляд пассажиров от замкнутого пространства и перевести на живую картину под крылом самолёта. Это успокаивает и предотвращает возможную панику. Всё идёт по плану. Взгляд прикован к земле, которая на таком большом расстоянии кажется частью огромного глобуса. И если перевести взгляд в салон самолёта и назад, на Землю, то кажется, что самолёт неподвижен, а Земля медленно движется под его брюхом в обратном направлении, как будто кто-то тащит её на транспортёре. Тем более что имеется визуальная привязка к реальному салону самолёта и к двумстам, таким же, как и я, пассажирам.

Через обещанные двадцать минут зона турбулентности успешно пройдена. Снова наступает привычная условная «тишина» с ровным гулом моторов и тихо проплывающими под брюхом самолёта перистыми, а чуть ниже, и кучевыми облаками. А между ними – тёмно-синяя гладь Средиземного моря, а чуть позже – и поверхность Земли с горами и реками, тёмными полосками дорог и квадратиками жилых посёлков и городов. И всё эту красоту позволяешь себе запечатлеть на кинокамеру и сфотографировать, чтобы после, по приезду в Киев, ностальгически вспоминать о впечатлениях на высоте 10 000 метров над Землёй.