Ирина Швед - Три королевства для Золушки

В дверь снова постучали. Кулаком. Раздался недовольный голос викинга. Ой, ты достал! Мне стало так себя жалко! Всем от меня что-то надо, никто не пожалеет, по голове не погладит. Я закрыла глаза и постаралась представить, что в комнате тихо-тихо. Но кувалда за дверью не унималась.

Ну, что за настырный рабовладелец мне попался! Ведь не открываю, значит, сплю. Что ещё надо? Стук прекратился. Щёлкнул язычок замка. О, даже так? А ты не обнаглел, светлость? Нет, я этого святотатства не вижу и не слышу, мне плохо, я сплю.

Сньёл зашёл в комнату, громко сказал:

– Просыпайтесь, сударыня. Расскажете, куда ездили.

Викинг постоял немного, не дождавшись ответа, начал действовать. Подошёл к окну, распахивая плотные шторы, предупредил:

– Мадам, притворяться, что вы спите, бесполезно. Вам придётся давать объяснения, почему вы уехали, не спросив разрешения, – он повернулся, пригляделся. О, лицо изменилось. Подошёл, присел на корточки рядом с кроватью, положив прохладную ладонь на мой лоб, тут же недовольно прищёлкнул языком и спросил с отеческой укоризной: – Догулялась?

Я поманила его пальцем, а когда он придвинулся поближе, с трудом выдавила, морщась от боли в горле:

– Чтоб вам с похмелья сваи во дворе заколачивали с утра до ночи!

Он улыбнулся, заметил язвительно:

– Молчащая женщина – мечта любого мужчины. Не напрягайте горло, мадам.

Сволочь! Я закрыла глаза, по щекам слёзы покатились. Нет, я не плакала – глаза слезились, – но викингу об этом знать не обязательно.

***

И снова я готов откусить себе язык. Вот зачем я ляпнул? Маргарита посмотрела взглядом умирающего котёнка, закрыла полные слёз глаза. И я сбежал, радуясь, что никто не видит, как я довёл до слёз больного ребёнка.

Приготовив лекарство, поднялся к Маргарите. Испугалась. Да ладно! Я тут уже был! Заставил выпить микстуру, пошёл работать, но не смог – всё время сбивался на мысли о маленькой больной девочке. Работу бросил. Так честнее, чем делать вид. Перешёл в гостиную, пил кофе, думал. Зачем она ездила в Нейлин? Никаких вариантов у меня не было. Нет, был один, но об этом думать не хотелось.

После обеда, приготовив вторую порцию микстуры, поднялся к Маргарите. Так, лекарство действует, ей уже лучше. Встала, но молчит. Горло болит или не хочет со мной разговаривать? Предупредил, что завтра состоится серьёзный разговор. Глянула косо. Увы, мадам, но говорить придётся.

***

Викинг издевается! Таскается ко мне целый день, смотрит волком, обещает пытки и допросы. Заодно поит какой-то очень горькой пакостью, от которой прямо на глазах становится лучше. Перед ужином снова пришёл, принёс лекарство, пригрозил, что завтра будет пытать. Завтра? Да целый день ходит и пытает! Нервы на кулак наматывает!

Нильс, устав прятаться, попросился в башню. Я отпустила эльфа, завидуя, что сама не могу спрятаться на пару дней, пока узурпатор не остынет.

Утром, когда я сидела в гостиной и завтракала, пришёл Валер – тот самый красавец, прибывший с караваном мебели из замка нашей светлости. Мутный товарищ с неясными функциями, не слуга, но и не господин. Что-то вроде адъютанта его превосходительства: вроде, помощник, но в офицерском звании.

Так вот, Валер сказал, что его светлость требует. Ясно, намечаются пытки и допросы. Может, удрать? Ладно, пойду, два раза не убьют.

К моему удивлению викинг программу изменил. Когда я появилась на пороге, сходу спросил:

– Мадам, я обещал вам арест, если вы не будете выполнять обещанные условия?

Обещал, не отказываюсь. И что он мне припас?

– Вы знаете, что в подземелье дворца есть камеры для особо привилегированных заключённых?..

Я кивнула.

– Прекрасно. Три дня ареста, мадам.

Что?? В голове ожила Маргарита, придушенная мною в первые дни моего пребывания в этом мире, и начала возмущаться, но я не стала слушать. Так нельзя? Прекрасно. Значит, так будет. И я выдала:

– Хорошо, только, если можно, без наручников.

Услышав это, викинг удивлённо дёрнул бровью, переспросил:

– Вы согласны с таким решением?

Поскольку по этому вопросу мнения разделились, я отвечать не стала. Попросила, чтобы мне туда вязание дали. А что я ещё три дня на гауптвахте делать буду? Глядишь, носки свяжу.

Сньёл позвал Мартина, приказал отвести меня в подвал, но наручники не надевать. Добавил, чтобы мне мою работу принесли. Пошла, заложив руки за спину, как бывалый арестант.

***

Я не понял! Это что сейчас такое было?

Мартин увёл Маргариту, вернулся примерно через полчаса, спросил, показывая рукой за спину:

– Простите, а это что?

– Я думал, ты мне объяснишь.

Мы переглянулись. Нет, я так не могу! Нужно узнать, что ж такое дивное подсунул мне Великий Магистр. Мартин кивнул:

– Надо, но сейчас не получится, – показал на окно.

А, чёрт! Во двор въезжала карета. Да, этих людей придётся принять. Ладно, потом обсудим.

Но вернуться к прерванному разговору получилось очень нескоро. Переговоры закончились перед самым ужином, пришлось идти в столовую.

***

Нет, я всё понимаю – я провинилась, нарушила запрет, кстати, вполне оправданный! Моя поездка могла закончиться очень печально для меня, а отвечать пришлось бы викингу. И он был прав, когда наказал, но в приговоре только трёхдневный арест был указан, без пыток и допросов. Но нет! Ходят и клюют мозг все, кому не лень.

Сначала Согрейв притащился, осмотрел камеру, в которую меня запихали, минут десять допрашивал, выясняя, насколько мне тут удобно. Нормально, не жалуюсь.

После Бастиана появился Троянски, сразу сообщил, что повар уже готовит тортик и, оглядев камеру, спросил, как мне тут удобно. Удобно, удобно, удобнее не бывает.

Не успел уйти Карл, припёрся Моэр. Оглядел камеру, спросил:

– Вам тут удобно?

Да звездец, какой комфорт. Откинусь, открою тут отель «Палас Рояль». Пять звёзд. Озолочусь.

Моэр расшаркался передо мной за дремучесть его светлости, пообещал всё исправить и ушёл.

На этом визиты завершились, косяками пошли подношения. Кровать, чтобы было мягко. Свечи, чтобы было светло. Меха, чтобы было тепло. Цветы, чтобы было красиво. Шторы, чтобы никто не подглядывал.

Короче, через час после ареста моя камера размерами три на два метра превратилась в помесь будуара с розарием, а в соседней камере лично для меня соорудили туалетную комнату, чтобы далеко не бегать. Лёжа на мягкой кровати, поедая тортик и запивая его чаем, я злорадствовала, представляя, как сейчас пилят викинга, который заточил в подвал бедную маленькую девочку. Нет, он мог сказать, что девочка сама согласилась, но кто ж ему поверит?

***

Пошёл ужинать. В столовой – гробовая тишина. На меня посмотрели, как на убийцу, явившегося на похороны своей жертвы. В чём дело? Троянски объяснил, но я мог и сам догадаться. Как я понял, главным блюдом на этом ужине буду я. Будут грызть все, кому не лень. Я оказался прав.